Россия и мусульманский мир № 5 / 2015 - страница 11

Понятие «законности» может быть перенесено и на философскую истину. Статус истины, таким образом, сохраняется лишь за знанием, которое получается фундаментальной физической наукой. Эдвардс считает, что в принципе можно было бы избежать этой крайней позиции, если признать, что к истине можно двигаться двумя разными путями. Во-первых, это путь репрезентации, которая сама по себе дает образ реальности, а значит, образует истину. Поэтому она так высоко ценится на естественной шкале знания. Но к истине пытаются идти и путем референции.

Когнитивная наука полагает репрезентацию ключевой частью рассмотрения истины как различия между корректными и некорректными репрезентациями. При этом, поскольку репрезентация находится внутри эмпирического мира, это явление мира естественная наука может объяснить. Истина, таким образом, может быть и хорошо просчитана. Иное дело концепция референции.

Концепция референции, считает Эдвардс, основана на интерпретации простого субъект-предикатного предложения. Вера в то, что «а» есть «F», истина, если и только если объект, обозначенный как «а», имеет свойство, обозначенное как «F». Здесь речь идет о соответствии понятий. Эти соответствия могут быть истолкованы либо как каузальные, либо как телеологические. Как в этом случае понимается каузальное соответствие? Ответ на этот вопрос иллюстрируется точкой зрения Линча на отношения между кошками. Если слово «кошка» обозначает кошку, равную всем кошкам вообще, то тогда мы имеем правильное обозначение всех действительных и виртуальных кошек. Это – словесный детерминизм, смысловая игра. Аналогичным образом трактуется и телеологическое соответствие. Кошка, как обозначение кошек вообще, отождествляется с биологической функцией (скажем, ловлей мышей), ментальное обозначение которой относится ко всем кошкам.

Таким образом, проблема соответствия, как проблема истины, находит свое специфическое решение в игре словами и смыслами. Но можно ли в этом случае говорить о реальности истины, или эта «истина» нереальна, то тогда только репрезентационная теория имеет дело с реальностью истины.

Однако, казалось бы, этот очевидный вывод встречает контраргументы.

В качестве такого контраргумента М. Линч выдвигает «проблему горизонта».

Линч исходит из того, что существует целый ряд доменов, иными словами, смысловых сфер, в которых проблема истины не может быть решена с позиций репрезентационизма. Репрезентационизм оказывается перед проблемой широты горизонта истины. Во-первых, истинные верования охватывают объекты, которые существуют и обладают самими качествами независимо от разума. Во-вторых, объект и его качества, которые охватывают таким образом, способны вступать только в непрямое каузальное взаимодействие с нашим разумом32. Большинство объектов, которые окружают нас – столы, стулья, автомашины, здания, – доступны нашему пониманию, поскольку их бы не было, если бы не было человеческого разума и человека, который их сконструировал. Но объекты, которые не созданы человеком, как часть естественного мира, заслуживают специального рассмотрения, как существующие независимо от разума, азначит, непознанные.

Но даже и созданные предметы могут существовать независимо от личного разума. Возможно ли взаимодействие с ними, а значит, и их познание? Непрямое взаимодействие с объектами возможно: кто-то другой может свидетельствовать вам о существовании и свойствах объекта. И первый и второй аспекты горизонта ставят под вопрос возможности репрезентационализма как универсальной теоретической концепции истины.