Так или иначе, в сложившихся условиях есть все предпосылки для того, чтобы чиновничество чувствовало себя «новыми феодалами» и поступало соответственно. Существование в формате «номенклатурного феодализма» укоренилось настолько, что бюрократия озаботилась проблемами наследственной передачи статуса. Система фактически функционирует в режиме не столько самосохранения, сколько самовоспроизводства и саморасширения. Недаром результаты опросов социологов о факторах, влияющих на карьерный рост, показывают, что на первое место ставятся личные связи претендента, а эксперты дружно сетуют на закупорку лифтов вертикальной социальной мобильности. Впрочем, описание расцвета рынка государственных коррупционных услуг, в котором воедино слились и причины, и следствия, не отвечает на все вопросы, среди которых главным является вопрос, почему теневая составляющая государственной службы часто превалирует над всем остальным, являя собой едва ли не суть государственной службы?
При попытке ответить на него внимание акцентируют, как правило, на целом ряде причин. В качестве первой напрашивается отсутствие импульса с самого верха на ведение внятной антикоррупционной политики. Однако после широкой огласки принятия национального антикоррупционного плана эту тему, вроде бы, поставили на повестку дня всерьез и надолго. Будет ли этого достаточно? Естественно, нет, поскольку система, как уже указывалось, находится в стадии самовоспроизводства. То есть бюрократия не только модифицировала собственный образ действий, но и далеко зашла в обработке своего окружения, местами изменив неблагоприятные для себя установки общества, местами усилив уже существующие благоприятные. А потому необходимо не только охарактеризовать работу бюрократии, но и указать на контроль, который она осуществляет над социумом.
Свою роль играет проистекающий из культурно-исторического контекста менталитет россиян. Обусловленные им ценностные и поведенческие ориентиры граждан не только не способствуют борьбе с коррупцией, но и могут мешать этой борьбе. Так, возьмем для анализа относительно свежие данные ВЦИОМ, обращая внимание не только на распространенность приоритетов россиянина, но и на степень их постоянства.
Например, в пресс-выпуске ВЦИОМ № 1210 от 27.04.2009 «Коррупция бессмертна, но бороться с ней все равно надо» содержатся следующие интересные цифры: на вопрос о возможности в принципе победить коррупцию в кризисном 2009 г. отрицательно ответили 58 % россиян. При этом в «духоподъемном» 2006-м той же точки зрения придерживалась абсолютно равная часть населения. Одновременно почти идентичная картина наблюдается и при расстановке акцентов в определении главной причины коррупции. Большинство стабильно выделяет в качестве основного «спускового крючка» «жадность, аморальность российских чиновников и бизнесменов». В 2006 г. приверженцев означенного «социокультурного» подхода было 40 %, в 2008 – 39, в 2009 – 44 %. На «неэффективность государства» и «несовершенство законов» ответственность возлагали 37 %, 35 и 34 % соответственно. И лишь меньшинство все это время винило «низкий уровень правовой культуры и законопослушания подавляющего числа населения», т.е. демонстрировало склонность к тому, чтобы начать с себя и со своего окружения. В аналогичные отрезки времени таких сознательных россиян насчитывалось лишь 18 %, 21 и 18 %. Таким образом, можно признать, что население России в подавляющем большинстве считает коррупцию чем-то едва ли не заданным, т.е. имманентной составляющей российской жизни.
