Россия – мой тёплый дом - страница 8

– А если с корзинкой вместе, за сколько продашь?

– задавал он последний вопрос. Расплатившись сполна с бабой и тем доставив ей неожиданную радость, отец, довольный тем, что сделал доброе дело, с корзинкой грибов шел домой, будил всех нас возгласами:

– Вот вы, сони, спите, а я уже набрал в лесу грибов. Вставайте поживее, будем чистить и жарить грибы!

Но такое добродушное отношение к людям и жизни у отца становилось все более редким. Пьянство все больше затягивало петлю на его шее. Положение в семье становилось все более нетерпимым и опасным.

И через пятнадцать лет после гибели мамы, в 1947 году отец покончил жизнь самоубийством, не дожив всего год до своего пятидесятилетия.

Выход из сложившегося положения искали и наши родственники. В том числе и мои тетки – сестры отца – Вера и Соня. Болтушки и растяпы, не сумевшие сколько-нибудь разумно устроить свои собственные жизни. И отношение к ним у взрослых было соответственное. От детских глаз не ускользнуло то, что родственники не ставили их ни в грош и звали одну Верунчик, а другую Соня. Соня она соня и есть. Такое отношение к ним перенималось и детьми.

И вот эти-то две спасительницы появились однажды утром в нашей квартире и заявили, что они найдут мне нового отца.

– Но у меня уже есть папа, – услышали они мое возражение.

– Мы тебе найдем отца получше. Вот, например, Василий Сидорович. Детей у него нет, квартира большая, да и к тебе он хорошо относится, – отвечали тетки.

Дядя Вася был давним приятелем отца. Он очень любил возиться с детьми, с моей сестрой Леной и со мной. С ним всегда было весело и интересно.

Найдут отца получше, пусть попробуют. Что с ними спорить? Но в душе я считал, что это в принципе невозможно. В мои годы еще не вполне было понятно, что такое отцовство, но, в общем-то, уже было ясно, что отец – это не просто мужчина, а это вместе с тем родной человек. А стать родным – это куда сложнее, чем заменить одного мужчину на другого.

И они повезли меня искать «отца получше» на трамвае по Садовому кольцу от Зубовской в сторону Кудринской площади. У них, как видно, был адрес этого ангела. От Кудринской площади мы шли по левой стороне улицы Воровского до белого изящного одноэтажного особняка, стоящего в палисаднике за узорной металлической изгородью. Мне сразу же здесь не понравилось. Садик маленький. Погулять фактически негде, и совсем рядом проезжая улица. Не то, что у нас в Теплом переулке, где за домом располагался огромный двор с каштанами и цветочными клумбами.

В дверях нас встретила пожилая женщина и на вопрос тети Сони, дома ли Василий Сидорович, любезно ответила:

– Проходите, проходите. Василий сейчас выйдет.

Как оказалось, все комнаты в особняке расположены анфиладой, то есть все комнаты проходные. И от этого стало еще более неуютно, как на вокзале.

Через некоторое время появился приятной внешности статный мужчина лет сорока в белой сорочке и брюках с помочами. Он стоял перед нами вежливый и несколько встревоженный нашим столь явно неожиданным визитом.

– Василий! – обратилась к нему тетя Вера, – как ты знаешь, Анна погибла.

Василий дважды боязливо перекрестился.

– И сын ее может погибнуть. Сергей ведь пьет. А ты посмотри, какой мальчик хороший. Скоро в первый класс. Бери. Он будет тебе прекрасным сыном.

Боже мой! Что она говорит? Разве так такие дела делаются? Ребенок ведь не вещь, не чемодан, который можно так просто привезти и передать новому владельцу! У нее должна была бы состояться предварительная встреча с дядей Васей. А судя по всему такой встречи не было.