Она, также неожиданно как и начала говорить, замолчала. Сидела застывшая, казалось, остановив дыхание. Сидела, словно провалившаяся в болото, боясь голосом потревожить воздух, боясь за каждое движение, одно движение и удерживающая соломинка оборвётся. Он всё понял, он вспомнил гордость за свою справедливость – «Разворот, волна переворачивает катерок». Уйти, но как? Уехать. Не встретиться глазами» – Не встретится глазами, подняло и повело к двери, на ходу обдумывая – Нет, что-то нужно сделать. Она, кажется не поняла? Он неожиданно предложил, что он и далее хотел бы у неё обедать, она согласилась. Показалось, обрадовалась даже, словно она захлёбывающаяся тиной, увидела ни откуда взявшуюся руку и ей безразлично, чья та рука. Назначила половинную цену.
У него были скромные накопления, ему шёл эвон какой десяток и он не хотел обременять близких затратами на последний путь. Здесь же, на острове, в уплату принималась сорокаградусная, то-есть почти даром, ему было чем рассчитываться за обеды. Кладбище он уже осмотрел.
Отобедав и спросив в какой стороне библиотека, поднялся к себе, ключи от сейфа с документами, бросил в тумбочку – как ненужные. В библиотеке нашёл справочник об острове. На карте: суша, протянувшаяся километров в 20 и шириной в два, напоминала подкову, внутри небольшая бухта. Посредине острова речка, питаемая большей частью бьющими ключами, хотя частые дожди также поддерживают уровень. 40кв/км, около 1500 жителей. Рыбная ловля. Консервный завод. Об исправительной колонии не указано, но знают все, а кто-то и дорогу к ней. Просмотрел милицейскую хронику – можно ли по новой собственности гулять без бронежилета? – можно, но лучше засветло. Вернувшись, подумалось «Кого-то главой нужно ставить? самому не справиться, конец, по опыту печальный. Людям помогать нужно, убеждать, склонять на свою сторону, а он одни пороки в них видит. Обман не скрыть, не поверят – С этим и лёг».
Утром, без опоздания и проверки документов, он стоял в кабинете главы посёлка, Вячеслава Климовича. Крепкий молодой мужчина лет в тридцать пять поднялся, вышел навстречу, Енокентий же, не мог оторвать примагниченный взгляд к столу. На столе, над золотом циферблата часов, изогнувшись телом в прыжке, застыл леопард, застыл, переливаясь чёрными и светлыми бриллиантами. Рядом, составляющий ансамбль с часами, письменный прибор. Взгляд, прикованный к убранству стола, оторвал голос хозяина – «Опись имеющегося имущества тебе вчера передана секретарём». Описывать было что: штучного изготовления мебель, в углу трибуна инкрустированная костью, в резных рамах картины. Позолота и позолота, и за окном, позолотой сверкает купол церкви.
Глава представил ряду сидящих подчинённых «Владелец острова» и засиял, словно не работы лишается, а награждается орденом «Андрея Первозванного». Другие оживлены и радостны не менее, словно и их от пожизненного милуют. А если и вправду, пожизненный себе подписали да спаслись? как каждый день видеть друг друга, видеть жителей, которые молчат, знают, но молчат? Все знают и все молчат – ещё тот пожизненный, в наследство уходящий.
Глава отчитывается «В этом году, половину бюджета освоили, набережную отсыпали. Вторая половина пришла, но на твоё имя? Нам же, служащим, предписано выезжать на материк, а также и тем кто пожелает, включая заключённых – остановился, но не смог удержаться – Нам, всем выезжающим Родина компенсирует переезд годичным окладом, плюс обустройство. Вот моя рука – успеха».
