Вернемся к Символу веры и к главе 1 книги Бытия: В начале сотворил Бог небо и землю (Быт. 1: 1). Священное Предание интерпретирует это место таким образом, что земля – это весь чувственно постигаемый, видимый мир, а небо – мир умосозерцаемый, не видимый плотскими глазами. Что касается слова в начале, святитель Василий Великий в своей книге «Беседы на Шестоднев» говорит, что это не есть первый момент времени, а некоторая граница, или особая точка (как говорят в математике, сингулярность), которая отделяет время, в рамках которого развивается весь чувственный мир, от ангельского мира, пребывающего вне времени[28].
Ангелы являются вестниками, Божиими посланниками, для осуществления воли Божией они входят в видимый мир. В этом вхождении они обычно являются в виде тонкой плоти, которая их природе не соответствует. Таково было, допустим, явление Архангела Гавриила Деве Марии, будущей Божией Матери. Во всяком случае, Ангелы находятся вне времени. Ангелы и умопостигаемый мир не есть Бог. Они так же сотворены Богом, как и чувственный мир. Этим библейское Откровение отличается, в частности, от философии Платона, для которого мир идей был Божественным. В иной форме, но таким же было представление об умопостигаемом мире в духовных традициях, находившихся вне Откровения Бога Живого.
Мы должны различать чувственно постигаемый мир, развивающийся во времени, вне времени пребывающий ангельский мир и Божественную вечность, которая может во время Божественной литургии, во время молитвы сообщаться каждому из нас. Это три разных, хотя и пронизывающих друг друга мира.
Видимый и невидимый миры тесно связаны между собой: «При всем том мир един… Для обладающих духовным зрением весь умопостигаемый мир представляется таинственно отпечатленным в чувственном мире посредством символических образов. А весь чувственный мир при духовном умозрении представляется содержащимся во всем умопостигаемом мире, познаваясь там благодаря своим логосам, ибо чувственный мир существует в умопостигаемом посредством своих логосов, а умопостигаемый в чувственном посредством своих отпечатлений. Дело же их одно, и как говорил Иезекииль, дивный созерцатель великого: „Они словно колесо в колесе“»[29].
На первый взгляд, это суждение противоречит здравому смыслу. Обратимся к физической реальности. С одной стороны, существует закон всемирного тяготения: два тела притягиваются друг к другу обратно пропорционально квадрату расстояния между ними и прямо пропорционально их массам. Этот закон, эта формула является для нас вульгарным образом невидимого мира – он не меняется: вчера так было и завтра так будет. С другой стороны, существуют Солнце и планеты, которые притягиваются к Солнцу. В нашем обыденном представлении сами физические вещи и законы, которые ими управляют, абсолютно разноприродны. Но преподобный Максим утверждает, что это не так, что связь между законами бытия и теми вещами, которые этими законами управляются, гораздо более тесная.
Как ни странно, современная физическая наука в большей степени приближается к идее единства двух миров – идеального и материального, сформулированной преподобным Максимом Исповедником, чем наука классическая. Но чем к более фундаментальным структурам физического мира приникает наука, тем больше она материальность, физичность этих структур разрушает. И стремится к тому, чтобы полностью спиритуализовать, разматериализовать весь физический мир и в конце концов свести его к идеальным законам.
