Рождение от Духа. Что значит жить в православном Предании - страница 9

Итак, этимология слова Бог, присущая индоевропейской традиции, в частности греческой, указывает нам на определенные свойства Божества. Но кроме этого, глубоко в Предании Церкви, не только Ветхого, но и Нового Завета, в Церкви Христовой, существует такой аспект благочестия, при котором имя Божие соотносится с Самим Богом не потому, что оно выражает какие-то Его свойства, а потому, что призывание имени Божия способствует соединению с Тем, Кого мы призываем. И все аскетическое Предание Православной Церкви, особенно та его часть, которая называется учением об Иисусовой молитве, фактически содержит в своей основе это убеждение.

Есть некоторая связь, или преемственность, между страшным, сокровенным, тайным именем (יהוה), которое нельзя было произносить никому, кроме первосвященника, один раз в год, и именем Христовым, которое ни от кого не заперто и ни от кого не оберегается. Его не запрещено произносить, но наоборот – все призываются творить Иисусову молитву и обращаться ко Господу как к Спасителю. Имя Яхве (условное произношение четырехбуквенного имени) не надо понимать как выражение непостижимой природы Бога. Это имя более относится не к Богу Самому по Себе, а к Откровению Бога в мире, к отношению Бога и людей. Таким образом, это четырехбуквенное имя, как оно раскрыто Самим Богом Моисею, закономерно считается (об этом пишет архимандрит Софроний (Сахаров) в книге «О молитве») прообразом имени Иисусова. Имя Иисусово означает не столько Бога Самого по Себе, потому что непостижимой сущности нельзя дать адекватного имени, сколько суть действия Бога в мире. Бога, который прообразовательно избрал народ еврейский, а уже когда стал человеком, то – и весь мир через Церковь. Само слово Иисус в первоисточнике означает Бог спасает, Спаситель. Начало имени Иешуа (еврейское произношение имени Иисус) совпадает с началом тетраграмматона.

Поэтому когда мы задаем как бы детский вопрос «Кто есть Бог?», то ответ на него пытаемся получить по меньшей мере двумя способами: определяя свойства Божии, в частности, с помощью этимологии слова, а также – более глубинным, более адекватным способом, который предлагается православным аскетическим Преданием, – призывая Имя Божие.

«Верую во Единого Бога Отца, Вседержителя». В каком смысле веру в Единого Бога мы присваиваем сейчас именно христианству, а до Пришествия в мир Христа Спасителя – богоизбранному еврейскому народу? Употребляя выражение «един Бог», читая об этом во Второзаконии: Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть (Втор. 6: 4), мы имеем в виду и то, что над всем находится Единый, и то, что этот Единый Бог – Бог личностный, сочетающий в Себе несочетаемое, по языческим представлениям, – единую абсолютность и Лицо, к Которому мы можем обращаться в молитве, Которому мы можем говорить «Ты». Источником исповедания Единого Бога как Личности действительно мог быть только Сам Бог, пожелавший Себя так открыть. И Он открыл это до Христа в Ветхом Завете людям избранным, а потом всем, кто может это воспринять по вере, людям Нового Завета – христианам. То есть это Бог, Который в Себе сочетает несочетаемое – абсолютность и личностную уникальность. Это Тот Бог, Который абсолютен, и Тот, Который обращается к человеку так, как об этом говорит Сам Господь в притче о добром пастыре: …овцы за ним идут, потому что знают голос его. За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса