Рождение света. Том первый - страница 30

– Совсем скоро в Эрите состоится торжество по случаю его бесполезного существования. Кагеильс прозвали этот праздник абсурда балом Эквилисит. Я, как вы понимаете, не имею никакого желания присутствовать на нём, посему возлагаю эту «непосильную» ношу на тебя, Эйлель. А ты, Левиафан, проконтролируй, чтобы мой сын безоговорочно исполнил повеление.

– Слушаюсь и повинуюсь, Рашевим, – почтенно кланяется Милецет, чуть ли не целуя землю лбом. – Сделаем всё в самом лучшем виде.

Ещё бы, ты на всё готов, «братец». Только и мечтаешь услужить папочке, так ведь? Вон с какой довольной ухмылкой на лице Едэлем кивает тебе в ответ, прям аж скулы сводит от такого лицемерия! Теперь у меня в роли персональной няньки будет крутиться Левиафан, прям как в детстве? Еле сдерживаю смех, напрягая челюсть и сжимая плотно губы. Проведя столько времени рядом с хадурс, он, скорее всего, и ангельские хороводы с ними запросто начнёт водить.

Всё это просто замечательно, но только возникает один-единственный вопрос…

– И с чего вдруг мне там быть? Я был против открытия этого Содома[20].

Ощущаю всем естеством, что отцу не нравится мой вопрос, притом настолько, что он молча ставит бокал на подлокотник трона и через мгновение оказывается прямо передо мной. Один уверенный взмах – его кулак бьёт мне в солнечное сплетение, и кажется, что в моём теле что-то смачно хрустнуло – скорее всего, одно из рёбер. Я сгибаюсь пополам, но не издаю ни звука.

– Как же ты недальновиден… – медленно проговаривает Едэлем, смотря на меня снизу вверх. – Не заставляй меня разочаровываться в тебе окончательно. Ты явишься туда как мой законный представитель. Как Йорев всего того, что я выстраивал не один менур. И только попробуй опозориться… – заключает он, силой заставляя меня выпрямиться.

Удар получился настолько сильный, что мне в глотку подступает собственная кровь, отдавая противным привкусом железа. Отец не шутит, и сейчас намного проще согласиться, чем вновь терпеть показательную порку, да ещё и в присутствии Милецет. Ну спасибо хоть на том, что тот даже не смотрит в нашу сторону, делая вид, что ничего не происходит.

– Да, Рашевим, я всё понял, – сглотнув вязкую кровь, произношу я и дёргаю плечами, сбрасывая с себя влияние отца. – Вы не будете разочарованы.

– Время покажет, – отвечает Едэлем и переводит взгляд на Левиафана.

Перестаю слушать своего родителя, начинающего что-то активно обсуждать со своей шестёркой; в голове неприятно гудит и вновь даёт знать о себе боль в животе, будто я какой-нибудь слабый смертный с алкогольным отравлением. С чего вдруг такое недомогание? У бессмертных не бывает вохеахс такого рода… Ты хоть обдолбайся или упейся в хлам, максимум, что тебя ждёт, – лёгкое головокружение после пробуждения. Сейчас же мне плохо настолько, что хочется лишь одного: поскорее вернуться в свои покои и забыться крепким беспробудным сном. Но теперь непонятные веления отца мне не дадут насладиться отдыхом.

Грёбаный Эрит сидит у меня в печёнках… С самого начала я не собирался участвовать в благоустройстве места, где отщепенцы с Земли, обласканные солнышком, пытаются что-то доказать, вальяжно расхаживая по цветущим садам там, где могли ранее ступать лишь благородные бессмертные. Полный бред. И теперь Едэлем посылает в этот балаган меня разгребать ангельский нужник. Я должен прыгать от счастья, что он позволяет мне перенять часть его житейских проблем? Может, ещё сесть за парту вместе со всеми, выслушивая заумные трели белокрылых етахс, дабы он был доволен, что всё под контролем? Спасибо, но я пас.