То ли медбрат, то ли фельдшер устроился на табуретке, заполнил бумажки, чуть шевеля губами, точно проговаривая слова. Ее паспорт отложил, записал только данные Елисея, потом подвинул Оле бумажки.
– Вот, распишитесь.
И едва она скользнула ручкой, засобирался.
– Подождите, – опешила Ольга. – Вы не отправите нас в больницу? Я не хочу в больницу, и вы только что совершили чудо, но что это было? А если его болезнь вернется, как только вы выйдете за порог? Я ведь боялась, что мы даже скорой не дождемся, настолько ему было плохо, – ее тираду Ефим выслушал, застыв, как изваяние и уставившись взглядом в одну точку. – Сколько вам лет? – неожиданно завершила она пламенное выступление.
– Мне двадцать пять, Ольга Евдокимовна, хотя все считают, что около семнадцати, – обстоятельно и серьезно доложил парнишка. – Я почти окончил Медицинскую академию. Пока вот стажируюсь на скорой, – Оля уже открыла рот, чтобы заново задать вопросы о сыне, но он не дал ей такой возможности. – О болезни Елисея я не могу сказать вам ничего конкретного. Я не знаю, что это. Могу только предположить. Но и в больницу вас забрать я не могу. И объяснить, почему я вас не забираю, тоже не могу. Скажите, а где Григорий Леонидович? – закончил он так же невпопад, как и она.
– Гриша? – вылупила глаза Ольга. – Причем здесь Гриша? Он в Москву уехал на заработки. Обещал через месяц вырваться денька на два к нам, – она сама не знала, почему информировала не менее обстоятельно, чем Ефим. Наверно, потому, что она впервые в жизни слышала, чтобы ее мужа называли по имени-отчеству. Или потому, что этот парень откуда-то вообще знал и ее отчество, и отчество Гриши, хотя она имя свое не называла. Вот дурочка! В свидетельстве о рождении полностью имена родителей написаны. Совсем голова не соображает.
– Ольга Евдокимовна, – вежливо прервал медик-недоучка, – единственное, что я могу вам посоветовать в данной ситуации – сообщите мужу о том, что произошло, он разберется с этой проблемой. В случае чего вызывайте скорую, – он помрачнел, прежде чем добавил: – Если буду в состоянии – приеду. Больше ничем помочь не могу.
– А если я прямо сейчас вызову другую скорую? – упрямо поинтересовалась она. – Потребую, чтобы нас забрали в больницу?
– Тогда я выйду за дверь, а потом опять позвоню вам.
– То есть ко мне всегда будете приезжать только вы?
– Да. Но, если вы позвоните мужу, ситуация может измениться.
– Бред какой-то! Какое отношение Гриша имеет к здравоохранению? Он вообще в Москве строителем работает!
– Я ничего не могу вам сказать, извините, – он поторопился выйти в коридор. Но Оля не отставала, шла за ним попятам.
– А если я позвоню в полицию? – с вызовом поинтересовалась она в спину.
– Пожалуй, это бы тоже кардинально изменило ситуацию, – буркнул он. – Если вы не хотите беспокоить мужа, можно и в полицию.
Оле внезапно стало стыдно. Только что этот человек спас ее сына, а она чуть ли не угрожает.
– Вы, пожалуйста, простите меня, – виновато произнесла она. – Я буду рада, если вы всё время будете к нам приезжать. Мне как будто самой легче стало, когда вы вошли, – она осеклась: еще испугается мальчик, что она его клеит. Поэтому, хотя и собиралась напоить его чаем, тут же передумала.
– Обращайтесь, – откликнулся он более миролюбиво. – До свидания.
Он вышел. Ольга опять метнулась в детскую. Сын спал, свернувшись клубочком, и положив под щечку кулачок. Словно ничего и не было. Пожалуй, сегодня она тоже ляжет здесь, чтобы быть рядом, если что-то произойдет.
