— Ну, не знаю, — я растерянно кошусь на курсовик для Ройха. Мне бы его переделать. И работы — как раз до конца этой недели, до конца которой я не работаю.
— Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — канючит подружка, складывая ладони вместе, — давай так, ты сделаешь, и половину этой суммы можешь не возвращать. А поможешь подготовиться к защите — считай, что десятку я тебе забыла.
Снова вздыхаю, прикрывая глаза. Может быть, удастся разобраться с материаловедением быстрее?
Тем более, что совершенно не понятно, что задумал Ройх. У него на руках — информация обо мне. Лютейший компромат. Пока он молчит, но нет никаких гарантий, что он будет делать это дальше. И если я все равно, не сегодня так завтра, вылечу из универа — то какая мне разница, сдан у меня курсовик или нет? А деньги, которые мне занимает Анька — их и правда ведь надо как-то вернуть. Не вернуть — так отработать.
— Скинь мне свой листочек с заданием.
Лицо подруги будто солнцем освещается. Она тут же хватается за телефон, вытягивает из сумки затребованный мной листочек.
— Сколько времени у тебя это займет? — спрашивает, во время отправки фоточки мне в мессенджер.
— Не знаю, — виновато поджимаю губы, — я еще свой не делала. Я пишу с нуля, ты же знаешь. Брать у прошлых курсов старые курсовики — это вообще не мой вариант.
— Ты просто гений, Катена, — Анька посылает мне воздушный поцелуйчик, бросает взгляд на гламурные часики на запястье, — ох, прости, там за мной, наверно, уже Илюха приехал. У него такая туса на вечер намечается, а я еще не переоделась.
— Беги, беги, не жди меня, я все равно прямо сейчас в общагу поеду, — пожимаю плечами.
— Ну, Катя, — подружка тянется ко мне, виснет на шее, складывает губы для поцелуя, — давай ты с нами пойдешь? Ты столько времени с нами не оттягивалась!
— Извини, много работы, — с сожалением покачиваю головой. Да и не хочется мне ей рассказывать, что пришлось распродать через мешок все мало-мальски сносные для тусовки платья. Для выступлений в клубе ведь тоже нужны были наряды. Платила за них сама. И пошлые дешевые “горничные” тут не канали.
— Ну ладно, — Анька строит мне щенячьи глазки, и так не дотянувшись до меня губами, чмокает воздух и стартует в сторону выхода.
Понимаю. Илюха ждать не любит.
Бросаю взгляд в конец коридора — вижу там Ройха. Стоит у двери в преподавательскую, смотрит на меня. На губах такая презрительная усмешка — хоть наизнанку выворачивайся.
Я отворачиваюсь. Быстро, торопливо сгребаю с подоконника курсовик и тетрадь с конспектами и тоже бросаюсь прочь из универа. Убегаю правда недалеко. На верхней ступеньке высокого крыльца налетаю на шагнувшего мне наперерез парня.
— Эй, смотри куда прешь, осел, — вскидываюсь и тут же делаю шажок назад.
— И я очень тебя рад видеть, сестренка, — скалится в нехорошей улыбке Вовчик. Мой драгоценный братец, умудрившийся и квартиру проиграть, и мать до инсульта довести.
Шаг влево, вправо — Вовчик повторяет за мной зеркально. Потом и вовсе борзеет настолько, что хватает меня за куртку и волочет в сторону от двери. Ну и конечно — за пределы поля зрения камеры над входом.
Не сказать, что я уж очень оптимистка, знаю, что университетский охранник обычно сериальчики с большей охотой смотрит, чем за камерами следит. Но все-таки.
— Да отвали ты от меня, — дергаюсь, но, увы, пусть брат младше меня на два года — он тяжелее и сильнее. И даже, кажется, на какой-то бокс ходил. А может, даже и сейчас ходит. Мутные его дружки у него, кажется, после того бокса и появились.
