Боровиков дал команду устроить привал, а сам снова и снова внимательно осмотрел окрестности. Выводы напрашивались такие: еще вчера на этом месте находился довольно крупный стационарный лагерь. Затем его вдруг срочно перебросили куда-то – по воздуху, ибо от лагеря не отходило ни одной колеи. Забрали всё, замели следы, лишь несколько столбиков не успели выдернуть. Каким-то образом это связано с Ерошкиным… Что же тут случилось?
Через полчаса группа двинулась дальше и еще задолго до сумерек без каких-либо приключений вышла в долину реки Оленгуй.
Врачи по-прежнему лишь беспомощно разводили руками на вопросы о недомогании Ерошкина. Майор навещал его каждые два-три дня, надеясь, что однажды хоть что-то прояснится.
И вот примерно на десятый день Ерошкин вдруг хитровато подмигнул ему, указывая подбородком на дверь. Боровиков попросил санитара отпустить их вдвоем на прогулку. Они вышли во двор и уединились на дальней скамейке.
Ерошкин заговорил вполголоса. Сегодня он проснулся среди ночи и вдруг понял, что память вернулась к нему. Но всё это так странно, что он решил не подавать виду, пока не посоветуется с ним, своим командиром. Затем рассказал о своей загадочной одиссее.
Он шел по трассе, фиксируя все ее особенности. День был прекрасный, светило солнце, пели птицы… Ничто не предвещало беды. На подходе к хребту Черского перед ним внезапно открылся вид на некий обжитой лагерь. Но это не ракетная «точка». Ничего похожего. В центре поднималась какая-то установка вроде сдвоенного телескопа. Рядом – дизельная электростанция, трансформаторные блоки, по обе стороны – домики из гофрированной жести. Между ними сновали люди. Некоторые в военной форме. Но не все.
Затем раздался голос, усиленный мегафоном: «Внимание! Тревога! В зоне посторонний!» Следом прозвучал властный окрик: «Дежурный! Поч-чему не включили защиту?!»
Внезапно в его, Ерошкина, сознании что-то ослепительно взорвалось. Возникло ощущение падения в бездну. Оно быстро сменилось приступом животного, дикого страха. Он метнулся куда-то в сторону, но тут ноги сделались ватными. Он упал. И провалился-таки в черную бездну.
Очнувшись, он с ужасом понял, что лежит абсолютно голым на каком-то специальном ложе, пристегнутый к нему ремнями. Голова была стянута обручем, тело опутано проводами с резиновыми присосками. Освещение было сумрачным. У дальней стены мерцали индикаторы неведомых ему приборов. Там, спиной к нему, сидел человек в белом халате.
Резко хлопнула входная дверь. Он, Ерошкин, благоразумно закрыл глаза, притворяясь спящим.
«Еще не очухался?» -спросил властный голос. «Так точно, товарищ генерал! – прозвучало в ответ. – Шарахнули ударным импульсом, теперь не оклемается до вечера». «Мозги ему прокачали? Кто такой? Как сюда попал?» «Монтажник-верхолаз…» – далее последовала полная информация и о самом Ерошкине, и о его конкретном задании. Этот ответ привел генерала в неописуемую ярость. Он долго и умело матерился, топая ногами, затем рявкнул: «Какая еще к такой-то матери ЛЭП?! Кто согласовывал проект?! Почему вовремя не узнали?! Под трибунал отдам!» «Погодите, генерал, – раздался третий – рассудительный – голос. – Ясно, что у нас проблемы, но искать виновных сейчас недосуг. Надо принимать срочные меры. Завтра здесь будет поисковая группа. Давайте исходить из этого». «Я сегодня же добьюсь, чтобы эту чертову трассу пустили в обход!» «Нет, генерал. Это верный способ привлечь к объекту внимание. Готовьте экстренную эвакуацию на площадку номер два». «Ладно. А с этим что делать?» «Прополощите ему мозги, чтобы маму родную забыл, и доставьте туда, где его ждут». «Но сегодня мы никак не управимся!» – подал реплику человек в белом халате. «Выполняйте!»
