– Я не знаю, Торек, – выдохнул он. – Ты смотришь на меня, но взор твоего ума направлен слишком высоко. Тебе нужно будет задать этот вопрос мудрому и ведающему: альву или волюнтарию, волхву или философу.
Торек вздохнул, а Виславу сильно захотелось взъерошить ему волосы и подраться с ним на ристалище, упражняясь на деревянных мечах.
К середине дня показались мощные башни и пояс серых зубчатых стен Железного Лада. Несколько дорог, весьма людных, стягивалось к озерному городу, окружённой широкими богатыми предместьями столице княжества.
Въехав в Лад через Южные ворота, Вислав с Тореком окунулись в обычную для торгового ремесленного города суету. Уже и на тракте, связывающем стольный град Ярналада со столицей королевства, им попадались караваны, купцы, да сборщики податей. Тракты и дороги для княжества, что вены для человека, а стольный град, будто само сердце. И сердце это билось: со стороны мастерских подворий, где трудились люди и йордлинги слышался стук, лязг и мощное дыхание кузнечных мехов. А на торжище, выходившем к озёрной гавани, разносился гомон, сплетённый из разных наречий, сословных и цеховых жаргонов. В воздухе пахло рыбой и горящим торфом.
Большинство домов в Железном Ладе были деревянными, но встречались и фахверки, ведь когда-то ольфандцы вкладывались в местные шахты и мастерские и, поселившись тут, взяли с собой и своих зодчих. Ольфандская община до сих пор жила особняком. И только ратуша, несколько богатых домов, пара гильдейских зданий, святилище да замок князя были сварганены из камня.
Узкие улочки, грязные, но не грязнее ардхольмских, наводнил народ. То были купцы, мальчишки на побегушках у мастеровых, крестьяне с предместий и деревень, прибывшие на рынок.
Когда объезжали приозёрное торжище, проехали мимо корчмы с вывеской, на которой была грубо намалёвана морда поросёнка. Из корчмы доносилось пение и хохот.
– Что ж, Неведомый совсем никого не напугал, – проговорил Вислав.
– А с чего бы подлым бояться такого демона?
Вислав в недоумении взглянул на оруженосца.
– Он только на одно сословие покушается покамест, – продолжал Торек. – Сами посудите: среди жертв Неведомого нет ни волхвов, ни чародеев, ни купцов, ни мельников, ни крестьян, ни простых воинов, ни даже советников или войтов. Только знатные люди. Больше вам скажу, ваша светлость: здесь есть и те, кто рад демону.
– Тебе нужно в тайный императорский сыск, друг! – засмеялся Вислав. – Не только философ, но и знаток душ человеческих. Продолжаешь меня удивлять. Однако что ж, по-твоему, простые люди понять не в состоянии, что умбрийская тварь, поселившаяся на их земле, станет рано или поздно угрозой для всех? Что смертью витязей да воевод князя она не ограничится? Что в конце концов Неведомому до сословий и дела нет? Неужели не понимают?
– Не понимают, ваша светлость. Не понимают и радуются.
– Чему радоваться, когда демон твою землю оскверняет?
– Радуются оттого, что земля всё же княжеская, а не их. Это, во-первых. А во-вторых, справедливость ведь вершится, вот и радуются.
– Справедливость? – взглянул на Торека княжич Вислав и во взоре его сверкнули молнии.
– Простонародье считает, что на убитых лежит тяжкий груз преступлений, дурных поступков и пороков, а Белые Боги посылают демонов, подобных Неведомому, дабы покарать их за безнравственность.
– Белые Боги, посылающие умбрийских демонов! Кажется, я в жизни не слышал большего бреда. Так глупо не звучала даже речь Венца, когда он пытался убедить отца отдать полку наёмников из Ведена крепость на Гардарийском тракте! Будто великого князя Брана смогут напугать Крысодавы из Меравы, дай им только надел с крепостью да право устраивать попойки без ограничений. Хотя и дураку ясно, что наймитам палец в рот положи, они тебе руку по плечо откусят!
