– Не нравится мне, что сумерки нас здесь застигнут, – пробормотал Альгерд.
– В чащобах и мне они не по нраву. Но скоро выйдем в дол, а там всяко есть разъезды княжьей дружины. Да и сам город недалеко уж.
– Недоброе у меня предчувствие, Моймыр.
– Нужно готовиться к бою? – спросил Моймыр и потеребил ус.
– Не настолько явное, – махнул рукой Альгерд.
– Быть может, вы чувствуете ту тварь, за которой отправился его светлость княжич?
– Может быть.
Предчувствие Альгерда было смутным. А он не привык слепо доверять предчувствию, ибо предчувствие временами подводило его. Врождённая впечатлительность Альгерда иногда рисовала ему ужасные картины. И, как нередко оказывалось впоследствии, безосновательно.
– Эй! Что это впереди? – воскликнул один из конных ратников.
– Где? – пригляделся человек в жёлтом кафтане.
– На дороге! Выползает на дорогу!
Сумерки сгустились настолько, что Альгерд не сразу различил впереди низкое, словно пригвождённое к земле серое тело. Оно медленно шевелилось, перебирая длинными, словно у огромного насекомого, конечностями едва отличимыми в сумерках от тела.
– К оружию! – призвал Моймыр.
Гаркнув приказ, Моймыр немедля принял из рук оруженосца арбалет. Альгерд оглядел лес вокруг. Тёмные, по-осеннему полуобнажённые, деревья стояли безмолвно и безжизненно среди пурпурной мглы, скрывая возможного врага. Ольданские ратники ощетинились копьями, секирами и бердышами. Оруженосцы и сержанты взяли арбалеты по примеру своего начальника. Альгерд тоже воспринял его призыв к оружию, сосредоточив всё внимание на заклинаниях и разгоняя мысль до осознания истинной природы вещей. Как и многие другие высшие чародеи, он не мог творить заклинания без умозрения. Ибо такова была природа Воли.
Беда состояла лишь в том, что чистая мысль и воление вступали в противоречие с чувственным, вещественным миром, противоречие ещё более сильное, чем меж духом и телом. Правильно снять его, преодолеть его – в этом и состояло Искусство Воли.
– Что это? – спросил Альгерд Моймыра, беря в обе руки посох.
– Это я бы вас хотел спросить, коль скоро вы здесь мастер по чарам и заклинаниям, – отвечал Моймыр, целясь в серое существо. – От себя могу сказать, что это то, что лучше всего смотрится напичканным болтами гниющим трупом в какой-нито яруге.
– В этом я с вами согласен, – сказал Альгерд и приободрился, будто бы заразившись боевым настроем сотника.
– Может поразите его заклинанием в таком случае? – шепнул ему Моймыр.
– Думаю, арбалет справится с такого расстояния лучше. Чары всегда крайнее средство.
– Ну, знаете, я тоже не чемпион стрелковой братии, чтоб тут в сумерках! Чары, конечно, крайнее средство, когда рядом есть арбалетчики, – проворчал ольданец, а затем громко отдал приказ. – Сокращаем расстояние! Ты, ты и вы двое, спешивайтесь, будете прикрывать! В ближний бой не вступать, бьём самострелами!
Альгерд и Моймыр тоже спешились. Опыт Альгерда в конном бою был настолько скудным, что он не решался оставаться верхом.
– Проклятье! А что, ежели кони понесут? – спохватился Моймыр.
– Не понесут, – подняв, взмахнул дубовым посохом Альгерд.
Лицо ольданского сотника просветлело.
Альгерд готовился прикрывать издалека. Моймыр же со своими ратниками стал подходить к длинному серому существу. Оно медленно ползло. Но заметив приближение вооружённых людей, напряглось и рысью бросилось в тёмные чащобы леса.
Сотник хохоча, возвращался со своими людьми.
