На юге соседом феннрийцев была Вескония. Теснимая могучей Корданией, разграбляемая свирепыми северными соседями, Вескония. Много учёных даровала она Империи. И много чернокнижников. Весконское королевство было оплотом старейших школ умбропоклонников ещё в Доимперскую Эру. Вескония же сильнее всего страдала тогда от чудовищ, демонов и колдунов, что призывали их в мир. В последнее десятилетие, впрочем, Вескония стала куда могущественнее, чем прежде. Король Коннлах Годвин захватил часть корданских владений, заключил союз с Гардарией и торговые соглашения с некоторыми ольфандскими герцогами. Ему удалось породниться с королём Ведена и даже конунгом Феннрии. Впервые за долгие века феннрийцы не совершали набегов на берега весконцев. Король Коннлах обладал прямо нечеловеческой, сверхъестественной, на взгляд Стойдена, удачей.
Стойден посмотрел на побережье богатой Кордании, страны купцов и наймитов. После глянул на рыцарский Веден, могущественнейшее королевство Хладланна. Обрамлённое с востока горами Межеланского Хребта, Веденское королевство граничило с Гардарией, самым большим палатинатом Империи, а также с Корданией и самим Ольфандом.
«Слава Белым Богам, что число народу там не под стать обширным пределам», – подумал Стойден.
Гардария богата, как Кордания, ведь там растёт вечнодрев, который гардарийцы умеют обрабатывать. Леса их полны пушного зверя, а горы – самоцветов и малахита. Гардария также дика, как Феннрия, но её границы не выходят к морским берегам. Гардария также воинственна, как Веден, но в великом княжестве нет рыцарских традиций.
Издревле так повелось, что встреча гардарийца и ольданца заканчивалась пьяным спором о том, чья же земля рождает самого сурового человека. В Гардарии холоднее, но в Ольдании всегда водилось больше чудовищ и всякой чертовщины чем где-либо. Гардариец неизменно отвечал, что в Ольдании их не больше, чем во всех прочих краях, «просто в Ольдании бестии самые наглые». Такие попойки ольданцев и гардарийцев служили поводом для многих шуток и побасенок, но нередко они заканчивались поножовщиной вместо доброй драки.
Корни культурной неприязни прорастали, а попутно наслаивались и иные противоречия. Люди хотят жить лучше, хотят грабить, хотят расширять своё обитание в мире. Особенно люди короля или великого князя, владетели земель и уделов, воеводы дружин.
– Вот и столкнулись две воли к власти, – пробормотал под нос Стойден, склонившись над картой, теребя побелевшую местами бороду.
Великому князю Бранимиру долго уговаривать короля Рогдая не пришлось. Только почил в Бозех князь Бо́лев Ди́тмир Меренийский, как Рогдай поддержал своего кандидата на престол княжества, племянника покойного Болева. Стойден помнил, что представитель рода Дитмиров воспитывался при дворе Рогдая. Опасное упущение гардарийского властителя. Однако великий князь Бран ответил незамедлительно и поддержал брата почившего князя.
Достаточно было великому князю Брану со своей дружиной разорить и выжечь несколько деревень, входящих, как сказал бы ольфандец, в королевский домен Рогдая и дело приняло предсказуемый оборот.
Король Ольдании быстро вошёл с войском в Мерению, захватив одну крепость за другой. Сейчас он уже осаждает Мерео́пидум, столицу княжества, вместе со своим ручным Дитмиром.
«Рогдай сам не понимает, в какое пекло его завлекает Бран. Впрочем, кровь Исмаров всегда была горяча, – рассуждал про себя Стойден. – Заманит тебя в ловушку, а ты и рад идти на поводу. Его ложные отступления заведут тебя вглубь Гардарии. В его леса и болота. А тут ещё и эта идея борьбы с палатинатами, захватившая наши ольфандские умы, начинает играть новыми красками. Молодец, Рогдай! Ай, молодец! Ещё не остыли головы, ещё не все даже у нас здесь согласны раскалывать ваши королевства, подобно орехам, как ты сам лезешь под нож! Неспокойно век начинается… Ладно, послушаем, что скажет Галлард».
