– Он не дурачок, – сквозь зубы сказал отцу в тот вечер Вислав.
При воеводах. В великом чертоге замка.
– Я не спрашивал твоего мнения о погибшем, сын, – спокойная холодность короля Рогдая, удалого и скорого на гнев, как и на радость, не сулили ничего хорошего. Никому.
– Фехтмейстер Олаф не был дурачком, ваше величество. Хочу, чтобы вы знали.
От тишины, воцарившейся тогда в чертоге Драгнаморсхьялля, стало слышно, как самый воздух зазвенел от напряжения.
– Отправляйся в свои покои. Достаточно тебе мёда на сегодня.
Вислав тогда послушно встал из-за стола, поклонился отцу и ушёл. Венц, восседавший одесную от государя-отца, глядел на него высокомерно. А Земобор, сидевший между Виславом и Венцом, округлил глаза так, будто сам наговорил отцу лишнего.
После пира отец зашёл к Виславу в покои. Он дал кулаком в ухо Виславу так, что тот упал навзничь.
– Можешь оспаривать мои слова, но только когда мы вдвоём.
Сказав это, он помог Виславу встать и обнял его.
За воспоминаниями Вислав и не заметил как в темнице сделалось сумрачно. Былые дни постепенно увели душу в мир грёз и сновидений. А на следующее утро он разминал мышцы, потом завтракал, а после думал думы, кричал на молчащего надзирателя, ел обед, дремал, отжимался, бился с воображаемыми врагами воображаемым клинком. А после воображаемой брани вспоминал, мечтал, падал замертво, укрывшись одеялами в холодной тесной темнице, как делалось сумрачно.
На следующий день всё повторялось.
Он будто стал героем тех сказаний скальдов и баянов, в которых само время становится ловушкой герою. Впервые за месяц заключения ему стали приходить странные мысли:
«А не заколдовал ли стражу замка какой гардарийский чародей? А не сижу я уж много лет? Не сошёл ли с ума? А может, меня заколдовали? Может, я один на свете знаю, что я есть? Может, я один живой? А весь мир – темница да вид из окошка? Стражник потому и молчит, что нет в нём чувства и нет души! Может? Может! А может, и нет!»
Заскрипел в замочной скважине ключ, хоть ужин уже приносили, а ведро давно вынесли.
Вислав прислушался и понял, что скрипит дверь, а не кормушка.
«Долго железо гремит. Всегда долго так дверь открывают!» – подумал он, и надежда загорелась у него внутри, отбрасывая страх, как пламя отбрасывает мрак.
Когда стражник закончил возиться с замком, дверь отворилась и вошёл человек в синем длиннополом, отороченном мехом кафтане, расшитом серебряными львами. Начинающую лысеть голову украшал княжеский венец, а на груди висел на золотой цепочке эмалированный синий знак в виде гербового щита с тем же серебряным львом Исмаров. В полумраке Вислав не сразу признал в нём родного брата.
– Земо! – воскликнул Вислав, узнав его.
– Иди обниму! – отозвался брат.
Вислав от радости сдавил Земобора в крепких объятиях.
– Задавишь так! Ну всё! Полно!
– Значит, отец выступил и Венц вместе с ним? – спросил Вислав, отпустив родича.
– Всё верно. Давай только мы продолжим беседу не тут, – Земобор огляделся так, будто ожидал, что сверху на него повалятся клопы, а из угла выскочит крыса, – скверное место для князей крови Хелминагора! И ещё тебе нужно в баню. Брадобрея моему брату! В баню! Ты зарос, как чёрт лесной!
Вислав посмотрел на короткую светлую бороду брата, потом потрогал свою и ощутил, какое клочковатое безобразие успело разрастись на лице.
– Ты прав. Сперва попарюсь, а потом пусть на стол накрывают! Мяса хочу и мёда с орехами!
