Затем была школа Сафо, каждый месяц и день пребывания в которой стал частью одного большого турнира за право называться красивейшей и самой образованной из гетер. Мужчины могли смеяться над таким обучением сколько угодно — Ариана знала, что не одна ученица, вместо светского воспитания, получила там сломанную жизнь и изуродованное лицо.
Сколько Ариана знала Вендера, тот не любил свет, но по понятным причинам свет обожал его. Вначале александрийский дикарь вызывал у всех интерес уже тем, что оказался в столице. По мере того, как становилось ясно, что Вендер не впишется в их иерархизированную мещанскую жизнь никогда, гости его дома всё отчётливей делились на тех, кто, зачастую тайно, восхищался им, кто боялся его и тех, кто ненавидел его и презирал.
Ариана определила свою позицию давным-давно, когда увидела его спокойное красивое лицо в первый раз. С тех пор Вендер стал более закрытым и более искусным в политической борьбе, но она всё ещё видела за завесой равнодушия те зелёные глаза, которые покорили её одиннадцать лет назад.
Вендер молча прошёл к своему креслу и, упав в него, протянул руку к кувшину с вином.
Не нужно было быть Арианой Меригольд, чтобы понять, что Вендер Хайн не расположен к беседе. Гетера вспорхнула со своего места на командорском ложе и, опустившись на пол за спинкой его кресла, принялась массировать виски мужчины.
— Вот тут, — Вендер подвинул её пальцы чуть в сторону, и, когда Ариана послушно надавила на указанное место, ненадолго стал похож на откормленного чёрного кота, напившегося валерьянки.
Выждав, пока Вендер перестанет мурлыкать, Ариана убрала руки от его висков и, опустив их командору на грудь, принялась расстёгивать камзол.
— Тяжёлый вечер? — спросила она мягко. И переместилась так, чтобы удобнее было смотреть ему в лицо.
Вендер промолчал. Были вещи, о которых он предпочитал не говорить. Никому — даже ей. Однако Ариана поняла всё без слов.
Он был у императрицы. В груди кольнула ревность и сразу же потухла. Пальцы продолжили расстёгивать камзол.
Устал. Движения её замедлились. Жаль.
«Я ведь ждала», — она с трудом удержала на губах невысказанный укор. Что толку корить ветер, который дует не в твои паруса.
Покончив с застёжками, Ариана опустила голову на белый шёлк рубашки Вендера и замерла.
Императрица… Вендер поморщился, отгоняя воспоминания. Эти вечера не доставляли радости. Самое смешное, что император боялся оставлять их наедине. Старая развалина сидела в своём кресле у камина и смотрела, что они делают. Он сам приглашал Вендера. Сам наливал ему вино. Разве что сам не помогал расстегнуть корсет Клавдии.
Юстиниан был бессилен и знал это. Но бессилие не мешало ему наблюдать. Вендер поморщился.
Сама Клавдия не блистала красотой, но и уродиной не была. Как любая богатая женщина, она тратила на своё лицо достаточно денег, чтобы оно не вызывало отвращения. Вендер же мог лишь осознавать, как ему повезло, почти теряя сознание от тошноты на шёлковых простынях.
Да. Эти вечера утомляли. Это была вторая, ночная часть его службы, с которой было нетрудно смириться, имея в душе достаточно цинизма, а цинизма Вендеру хватало. По крайней мере, он старательно себя в этом убеждал.
Вендер коснулся пальцами запястья в том месте, где под кожей скрывалась руна одного из трёх могущественнейших богов. При мысли о том, что он, наследник Плутона, вынужден служить постельной игрушкой у богатой госпожи, ему становилось мерзко от себя самого. Но Рим, в котором он жил, отличался от того, в который шесть веков назад спустился с корабля Прародитель их семьи. Этот новый Рим имел собственные правила игры, и двуличный поцелуй зачастую значил здесь больше удара меча.
