Их груди Шельи вырвался отчаянный вздох.
До конца рабочего дня она уныло плавала по цеху, изучая что да как. С самым удрученным на свете видом она поглядывала на настенные часы: дешёвенькие, украшенные осколками битых ракушек. Время ползло, как морская улитка. Кстати, улитки здесь работали уборщицами. Раз в три часа они мыли полы между конвейерами и подбирали упавшие с ленты товары, если такие имелись.
Ещё Шелья заметила, что около каждой трубы висел индивидуальный график работы упаковщиков. После окончания смены, они расписывались на графике, а Бартон ставил малюсенькую печать.
Когда часы пробили шесть, все упаковщики с радостью прекратили работу. Бартон нажал на красные кнопки и отпустил всех домой. Только бледные русалочки не шелохнулись и продолжили перебирать мусор. Оказывается, они не ели, не спали, и в отдыхе не нуждались.
– Держи, – краб протянул Шелье листок, расчерченный таблицами. – Я составил для тебя график работы. Внимательно изучи и запомни.
– Будет сделано, – с нарочитым послушанием кивнула Шелья. – Могу плыть домой?
– Разумеется. Завтра к семи. Смотри, не опоздай. Иначе будет вычет…
– Знаю-знаю, одна жемчужина! – раздраженно угадала Шелья.
Она взмахнула хвостиком и поплыла прочь. С тяжелым браслетом на хвосте это получалось не так легко и элегантно, как раньше.
– Ничего, накачаю себе плавник. Бесплатный тренажер, – подбодрила себя русалочка.
За забором уже ждал Конёк. Увидев наставника, Шелья не выдержала. Страшное разочарование этого дня прорвалось наружу скорбными рыданиями. Русалочка залилась солёными горячими слезами. Она схватила Конька в охапку и прижала к щеке:
– Конёк! Родненький! – сквозь всхлипывания причитала она.
– Ну тихо-тихо, – с состраданием молвил наставник. – Первый день у всех тяжелый.
– Правда? – вытирая красные глаза, спросила Шелья.
– Конечно! Думаешь, отчего у меня хвост спиралью свернулся? После первого рабочего дня я так сжался, что не смог разжаться обратно! – заявил Конёк.
Русалочка улыбнулась сквозь слёзы.
– Врёшь ты всё, – хмыкнула она. – У всех морских коньков такие хвостики.
– А вот и нет! – Конёк пощекотал её лицо своим носом-трубочкой. – Взбодрись! Поплыли, я покажу, где ты будешь жить. Аренда – сущая мелочь! Кстати!
Конёк спустился к песку, куда упали слёзы Шельи. Всего за минуту слезинки превратились в маленькие сияющие жемчужинки.
– Ты как раз наплакала на квартплату! – обрадовался Конёк, бережно собирая богатство.
Наставник ссыпал горстку жемчуга Шелье в сумку.
– Поплыли. А то мне скоро детишек из сада забирать.
Конёк поправил галстучек и шепнул в узел:
– Не забыть купить детской планктоновой смеси на ужин.
– Красота! – восхищенно воскликнула Шелья, когда они приплыли к жилищу.
Русалочка ожидала увидеть стандартный сушескрёб или башню из драконьего позвоночника, но это было гораздо лучше!
Перед ней раскинулось многоэтажное коралловое дерево! Каждый ярус ветвей был отдельным этажом, а каждый отросток – квартирой. Вместо стен служили полупрозрачные купола, наподобие шатров. Они размещались на каждой ветке, будто огромные пузыри. Под сводом каждого купола горела голубая лампочка. Силуэты обитателей легко угадывались по танцующим теням, отбрасываемым на материю шатров: рыбы-пилы, крабы, осьминоги, черепахусы и даже морские улитки. Ткань слегка колыхалась и покачивалась, будто баюкала жителей.
Шелья когда-то читала о подобной материи: это был тонкий шёлк, который плели вуалехвосты. Этот шёлк хорошо защищал от холода и зноя, грязной воды и мелких паразитов, однако отлично пропускал чистые потоки и был способен запоминать хозяина.
