– Зачем? – повторяет мама, проигнорировав мужа и присев на стул.
– Что тут непонятного? Эти феи такие озабоченные! Вы ведь сами мне рассказывали, что у них до двадцати двух лет наблюдается повышенная сексуальная активность, никакого чувства такта, воспитания. Эти существа не страдают излишней скромностью. Даже элементарной моралью и то не обременены. Чувство полной вседозволенности на лицо! Оно мне надо? Чтоб на каждом шагу мне ничего не обязывающий секс предлагали?
На последней фразе отец, не сдержавшись, громко хохочет, и мы с мамой тут же бросаем на него двойной убийственно-укоряющий взгляд. Его веселый смех тут же прекращается, он откашливается и, пряча улыбку за поднесенным ко рту кулаком, наконец произносит с подчеркнуто серьезным тоном:
– Корделия, я бы на твоем месте особо не возлагал надежды на кольцо. Молодым феям оно не помеха. Ни парням, ни девушкам. Можно сказать, даже наоборот, твое кольцо будет приковывать к себе дополнительное, в твоем случае ненужное внимание, а парни, загоревшись новой идеей, войдут в азарт добиться тебя, чужую "невесту", "жену", во что бы то ни стало. Это их сильнее распалит, понимаешь? Оно тебе надо? – подытоживает он моей же фразой, и я удрученно вздыхаю.
– И что мне тогда делать?
– С этим ничего не поделаешь, это в природе фей так заложено. Гормоны играют, адреналин, азарт, – будничным тоном поясняет отец, приступая к горячему блюду. – А уже ближе к совершеннолетию их неуемные аппетиты поутихнут, у всех так молодость проходит. Бурно и… – он на секунду задумывается, чтобы подобрать наиболее подходящее слово-описание, – заносчиво. К сожалению, самоконтролю в этот период мы не подвластны. Хотя… было бы желание, голова же у всех на плечах имеется, в конце концов, мозги не подвержены абсолютно выключенному режиму, – шутит он. – А так всё и вся оправдывается особым физиологическим развитием фей. Не волнуйся, дочь, попристают и отстанут. В конце концов, никто насильно принуждать к близости не будет.
– Звучит обнадеживающе, – в моем голосе сарказм.
– Делла, милая, не стоит переживать из-за этого, ведь главное – это то, чего хочешь ты. Никто не имеет право вынудить тебя сделать что-то против твоей воли. Помни это, и все будет хорошо. – Мама ободряюще чуть сжимает мне предплечье и приступает к трапезе.
– Я уже ненавижу эта Академию, – с жалобным стоном. – Вот, скажи, отец, неужели и ты был таким же?
– Каким?
– Любвеобильным, – сквозь зубы.
Усмехнувшись и глянув на маму, отвечает:
– Был, пока не встретил твою мать. Мне было двадцать один, когда я впервые ее увидел и… не поверишь, напрочь позабыл о том, что в академии еще полным-полно других красоток обитает, одна другой краше. – (Мать с недовольным выражением на лице бьет мужа локтем в бок.) – Ау, за что? – в притворном возмущении.
– За красоток, – с обидой.
– Дорогая, но я ведь даже не договорил.
– Про красоток? – изогнув одну бровь, мама сверлит его испепеляющим взглядом.
– Каких красоток, – шумно вздыхает, – они же были до тебя, любимая. Тебе ли не знать, каким я был. Сейчас же тебе не в чем меня упрекнуть, я люблю только одну единственную женщину. Мою самую красивую, самую умную и… хитрую, – укоризненно качает головой отец, видя, как жена расплывается лукавой улыбкой и светится от счастья.
Эх, какая любовь! Почему же у меня в жизни ничего не складывается? Парень предал, сердце разбито, в душе огромная дыра зияет алой кровавой раной и большущий осколок торчит с острыми такими, рваными гранями .
