Русская повесть - страница 21

22 февраля 1953 года мы готовились к полетам, хотя давно было известно, что после праздника, да еще такого, никто не собирался летать. Командиры составляют и доводят до летного состава задачу, дают ему время на самостоятельную подготовку, после чего можно идти готовиться к празднику. Инженеры, как правило, увозят технический состав на аэродром, заведомо зная, что в февральскую пургу никакой работы на аэродроме не будет. Но это удобно, так как в противном случае здесь нужно было организовывать и проводить какие-то занятия. А это было сложно и хлопотно.

Так вот, 22 февраля после такого планирования и работы мы возвращаемся с аэродрома. Не успел наш заснеженный «студебекер» остановиться возле проходной, как из ворот выскакивает адъютант эскадрильи.

– Не расходиться! Всем в клуб на торжественное собрание, – кричит он. – Будут читать приказ о присвоении званий, – добавляет он, чтобы заинтересовать офицеров.

– Да идите сами, вам же звания поприсваивали, вот вы и слушайте приказ, – слышен протестующий голос техника «спарки» младшего лейтенанта Таранова.

– Весь день задницы на печке грели, а сейчас забегали, – раздается еще чей-то голос.

Грязные, голодные и замерзшие, заходим все в клуб. И, ворча, рассаживаемся в задних рядах. Передние все заняты. Там – командиры, штабные и тыловые офицеры в парадной форме, при белых кашне уже расселись.

Торжественное собрание объявляется открытым, зачитывается приветственная телеграмма ЦК и лично товарищу Сталину. Поступает предложение наши аплодисменты считать за единодушное одобрение, и снова раздаются бурные аплодисменты. А далее слово для доклада предоставляется замполиту. Он по известной и давно накатанной схеме начал благодарить коммунистическую партию и лично товарища Сталина за заботу о советском народе и его Вооруженных силах. После доклада слово предоставляется начальнику штаба майору Космачеву для объявления приказа ГК ВВС. Я уже согрелся и начинаю дремать и в этой полудреме слышу, как начальник штаба произносит: «Присвоить воинское звание капитан» – и называет фамилии;

«старший лейтенант» – и опять пошли фамилии в алфавитном порядке. Меня мало интересует, кому там и какое звание присвоили, потому что уверен, что мне ничего не будет. Какой командир решится писать на меня представление с такими характеристиками? И вдруг до меня доносятся слова начальника штаба: «…Воинское звание старший техник-лейтенант – лейтенанту Зрничу В. Д.». Я сразу проснулся и никак не пойму – может, мне это приснилось? Меня Айдин толкает плечом: «Это тебе, а ты спишь». И далее пошли фамилии в алфавитном порядке. А я все не мог прийти в себя. Меня удивлял и сам факт присвоения звания, и, что еще интереснее, почему первым в списке, а не по алфавиту.

Вскоре все прояснилось, Оказывается, замполиту принесли проект представления, в котором меня, конечно, не было, и он меня своей рукой вписал. И не просто вписал, а на первом месте. Вот так высоко он оценил мое отношение к марксизму-ленинизму, а самое главное, любовь к товарищу Сталину. С этого момента я был реабилитирован. Меня больше нельзя было «преследовать», а то я мог пожаловаться, и, что самое главное, меня нельзя было ни в чем подозревать, – у меня имелись весомые вещественные алиби! Замполит, наверное, представил себя в кабинете Сталина, который задает ему вопрос: «Почему товарищ Зрнич до сих пор имеет звание только лейтенанта? Это неверно! Такие кадры мы должны ценить и заботиться о них. Это надо поправить, товарищ Жданов». Вот он и поправил!