Русские: кто мы? - страница 4



Реальная жизнь, однако, внесла коррективы в безоглядную веру наших предков во всесилие власти. Если при Борисе Годунове русские расстались с верой в Род-Святовит, то при Петре I произошло крушение надежды народа хоть когда-нибудь превратиться в самобытную нацию, у которой, как и у каждого другого народа, есть свои интересы в жизни и свои представления о том, что ему во благо, а что во вред. До Петра I наши предки отдавали предпочтение внутреннему саморазвитию, конечной целью которого было достижение идеала Богочеловечности, и потому оставались в основной своей массе безразличными к достижениям цивилизации. Реформы Петра, направленные на изменение внешних условий жизни, лишили народ надежды на будущее слияние с Богом.

В числе первых, кто в полной мере осознал драму, пережитую русскими при Петре I, оказался просвещенный француз Жан Жак Руссо. Ему принадлежит одна из самых емких характеристик не только петровских, но и всех последующих реформ в России (включая современные), когда во главу угла ставится задача создания условий не для саморазвития нации как решающего фактора естественного изменения среды обитания, а искуссвенное изменение среды обитания, которое-де автоматически приведет к изменению духа народа. «Петр I видел, что народ его – варварский, – писал Жан Жак Руссо, – но не видел, что он не созрел до цивилизации. Он хотел цивилизовать его, тогда как следовало бы только воспитывать его… Он хотел сразу создать немцев, англичан, тогда как следовало, прежде всего, создавать русских…»

Прямым следствием преобразовательной деятельности царя-антироссиянина стало то, что и русские превратились в антироссиян, то есть в больную нацию без сколько-нибудь ясной перспективы на будущее. Начиная с Петра I русские превратились в аморфную массу, которой власть манипулирует исключительно по собственному усмотрению, не утруждая себя хотя бы разъяснением, какие конкретно цели ставит она для улучшения жизни народа, какие средства намерена употребить для реализации этих целей, сколько времени для этого понадобится и какие результаты принесет.

В заслугу Петру I часто ставят создание империи, раскинувшейся на огромном пространстве от Балтийского моря до Камчатки. Но и империя Петра, как все его начинания, не имела ничего общего с интересами народа, а была продолжением колонизации, начатой первыми рюриковичими и в конце концов обернувшейся подчинением центрольной власти не только народов, которые искони проживали на территориях, превращенных в колонии, а прежде всего колонизацией русских. «Под покровом имперского благолепия всегда таился первозданный хаос, – пишет историк Владимир Булдаков, анализируя особенности становления империи в ее русской версии. – Отношение людей к власти в равной мере было чревато взрывами и “расколами”. Неудивительно, что в этих условиях складывался особый, малопонятный для европейца или азиата тип мышления. Его можно назвать и системно-целостным, и символически-образным, и “максималистским” – ведь его постоянно провоцировала потребность упорядочения безбрежных пространств и многочисленных этносов». И далее: «В отличие от европейца, со здоровым цинизмом усвоившего, что мирскую совокупность неустранимого зла полезно разграничить и сбалансировать для того, чтобы обратить в орудие “прогресса”, россиянин, отталкиваясь от ужасающих ликов реального имперства, в душе порешил, что жить стоит только в “пространстве добра”. Именно поэтому он всегда отчаянно хватался за идею всеобщего согласия и гармонии – по крайней мере, до тех пор, пока государство не научилось временно ублажать его, подсовывая их имперский эрзац».