Вина за обвальный дефицит продуктов питания и предметов первой необходимости, поразивший страну к 1990 году, лежит не только на прежних руководителях СССР, но и на народе, прежде всего русском народе. Страна перестала производить что-либо и прильнула к экранам телевизоров, где шла бесконечная трансляция заседаний Верховных Советов СССР и РСФСР, а в промежутках между трансляциями выходила митинговать на улицы и площади. На импровизированные трибуны поднимался любой, кому было что сказать «народу от имени народа», и вбрасывал в толпы праздношатающегося люда прямо противоположные по содержанию лозунги: «Долой КПСС и КГБ!» – «Защитим КПСС!», «Нет – снижению жизненного уровня! Мы за предпринимательство, за сытость каждого!» – «Долой буржуазную революцию и соглашателей, толкающих нас к капитализму!», «Демократия – это права, обязанность, организованность и дисциплина!» – «Долой перерожденцев, служащих не народу, а мировому капиталу!»…
Больше всего доставалось КПСС. Народный депутат РСФСР с мегафоном в руках обращался к многотысячной толпе, собравшейся на Манежной площади в Москве: «Нам предстоит сломать хребет коррумпированной партийной клике и центральной власти! К борьбе, товарищи! За свободу и демократию!» Толпа подхватывала слова депутата: «Страну продали, сволочи, и продолжаете допродавать!», «Гэбисты! Палачи, кровавые собаки, у вас руки по локоть в крови!», «Бей коммунистов!»…
Никого не смущало то обстоятельство, что в КПСС в то время насчитывалось 20 миллионов членов. Признать, что все эти 20 миллионов человек, среди которых было немалое число представителей всех народов и наций, входивших в состав Советского Союза, и составили касту «нахлебников» и «дармоедов», «продавших» и «ограбивших» страну, – было по меньшей мере глупо. Однако масштабность поиска «главных виновников» всех бед, обрушившихся на страну, требовала все новых и новых, еще более масштабных виновников. И эти «масштабные» виновники были найдены. Ими оказались русские, расселившиеся на всем пространстве Советского Союза и оказавшиеся хотя и в меньшинстве в республиках и автономиях, но буквально под боком у всех недовольных. В русских-то, не рискуя промахнуться, и ткнули пальцем. Они-де тем только и заняты, что лежат на печи и ждут, когда на них по щучьему велению свалится манна небесная, а в ожидании этого чуда объедают другие народы.
Что только не говорилось о русских! Они и ленивы, и лицемерны, и лживы, – в каких только смертных грехах их не обвинили. Да и сами русские признавали, что они думают одно, говорят другое, а делают (если, конечно, делают, или делают из рук вон плохо) третье.
Была ли во всей этой русофобской истерике пусть микроскопическая, но доля правды? Увы, была. Если отвлечься от всей истории образования русской нации, а ограничиться одним только советским периодом, то и тут можно обнаружить скрытые причины безынициативности русских, их слепой готовности подчиниться любой прихоти власти, а если власть прикажет, то и принести себя в жертву.
Вспомним: одним из первых декретов советской власти были отменены все прежние сословия, титулы и чины и введено единое название для всех – граждане. Другими словами, все люди, начиная от неграмотного землепашца и кончая наделенными знанием высшей истины вождями, были наделены одинаковыми политическими, хозяйственными и прочими правами и обязанностями. На деле прежняя зависимость народа от прихотей власти была лишь упрочена и на бессознательном уровне в неизменном виде воспроизводится поныне.
