Русский шлейф Шанель. Неизвестная история знаменитой француженки - страница 3

Мися не раз помогала Дягилеву финансово, поскольку и сама была далеко не из бедной семьи, а выйдя в раннем возрасте замуж за финансиста Таде Натансона (правда, этот брак не был последним в ее жизни), стала до неприличия богатой и могла позволить себе меценатство как одно из развлечений. Другим развлечением в ее жизни было издание журнала La Revue blanche, где печатались культурные новости Парижа, ни одна из которых не обходилась без ее участия – Мися была звездой светской жизни тех лет. Другим удовольствием Миси было обращение в чью-либо музу – то Тулуз-Лотрек, то сам Ренуар восхищались ею, создавая ее портреты, которые впоследствии будут признаны шедеврами и которые сегодня знает весь мир. Каждую неделю она собирала в своем доме невероятно роскошные вечера, куда почитали за честь быть приглашенными все парижские светские личности и представители золотой богемы.

Но главной страстью Миси были нужные знакомства со всеми нужными, важными и богатыми людьми Парижа. Казалось, она знала абсолютно всех, она знала все сплетни и тайные истории Парижа, была посвящены во все секреты и интриги самых влиятельных людей города. И если уж не сама помогала Дягилеву, когда в очередной раз ему требовались средства на новый проект, то всегда знакомила его с теми самыми нужными людьми – богачами, готовыми стать постоянными меценатами или просто разово пожертвовать крупную сумму на искусство. А Дягилев все заработанные и полученные деньги, собранные по сусекам, по щедрым друзьям и благотворителям, тут же спускал на балет, на костюмы, на оплату декораций, на гонорары артистам и новые постановки и снова оставался без денег, да еще и должным кредиторам, арендаторам, поставщикам и так далее и так далее. Дягилев был абсолютно одержим делом всей своей жизни – русским балетом, расходуя на него все свои возможности, средства и силы.

В Венеции началась русская история Шанель

Портрет С. П. Дягилева с няней, Лев Бакст, 1906 год, Государственный Русский музей

Картина признана вершиной портретного творчества Льва Бакста. Художник писал портрет более двух лет, потому что Дягилев постоянно был в разъездах и, кроме того, по словам самого Бакста, «отвратительно позировал» – об этом он жаловался в письме своей жене.

Работа была начата в апреле 1904 года в Петербурге. Следующие сеансы проходили летом в Финляндии, где дописывались голова и часть фигуры.

Заканчивался холст в начале 1906 года снова в Петербурге, тогда и появились интерьер квартиры Дягилева и фигура няни на заднем плане как метафора его прошлой жизни, детства в Перми, резко контрастирующего с последовавшим блистательным петербургским периодом.

А потом был Париж, объединивший узами дружбы и Бакста, и Дягилева, и Коко Шанель, ставшую до конца жизни великого русского импресарио его лучшей подругой.

И теперь, в дни того случайного знакомства Шанель с Дягилевым за столиком венецианского кафе, импресарио снова был на мели, по старой привычке перебирая в разговоре с Мисей всех богатых друзей в поисках тех, кто мог бы вложиться в новую постановку «Весны священной», которую он задумал.

На молчаливую портниху, подругу Миси, Дягилев почти не обратил внимания во время той встречи. А вот ее он поразил с первой минуты. Особенно его глаза, как писала позже Шанель в своих воспоминаниях: «Умные, полные восторга и тоски. Ни у кого, даже у русских, которым вообще свойственно несочетаемое, я больше таких глаз не видела. Он словно умолял и насмехался одновременно, смеялся и плакал, гнал и звал к себе».