— Джулия, ты ведь писатель, так? В голове твоей каждую секунду просто обязаны рождаться новые сюжеты… Любая встреча с новым человеком не может оставить тебя равнодушной, так? Скажи, если отставить в сторону заказ, твоё первое впечатление… Какой Найл Бойд герой? В твоих глазах. Только в твоих глазах. Положительный?
А что в твоих глазах, Харт Бойд? Почему они так горят? Хотя в них максимум может бушевать шторм, а тут прямо-таки два маяка вспыхнули!
— Ну… Даже не знаю, что сказать… Правду? Я впервые буду писать любовный роман с такими возрастными героями… А так, если бы для себя… Я бы с радостью взяла его прототипом дедушки главного героя. И тогда бы он…
Я выдержала паузу. Имею полное право играть на его нервах, как он играет на моих. Может, не так виртуозно, но все же я легко могу превратить гавайскую гитару в русскую балалайку — и эффект будет тот же: горящие глаза!
— … был бы положительным!
— Тогда как же он может соврать? Про мое алиби?
— Харт, отпусти меня, пожалуйста! — прошептала я, леденее под солнцем, а совсем не наоборот. Плавились пока только мозги. — Разговор у нас выходит абсолютно дурацким! Я не собираюсь включать фантазию! Я здесь, чтобы записать его английские слова своими русскими. Только и всего! Харт, пусти уже меня!
— Не пущу! Вдруг ты оступишься и разобьешь голову? А здесь никого, чтобы подтвердить, что это был несчастный случай, а не преднамеренное убийство…
Мне сделалось совершенно не по себе.
— У тебя есть повод желать мне смерти? — говорила я, точно героиня дешевого детектива.
— А ты думаешь, у мужа, убивающего жену, всегда есть реальный мотив?
— Я тебе не жена!
Я несла уже полный бред, но как бы на нормальную беседу наш разговор давно перестал походить. Я слишком расслабилась. Я этого парня знаю всего-то полчаса и все эти полчаса он говорит загадками даже с близкими людьми. Я снова дернулась — и снова осталась на месте. Волны разбились совсем рядом! Я почувствовала на ногах их брызги! Не освежающие, а пугающие.
— Ты писательница. Ты можешь влезть в шкуру любого героя.
— Я не хочу влезать в шкуру твоей жены…
Я шептала слова, перебирая голыми пальцами по влажному камню. Вместо шкуры мы использовали слово «тапочки», и будь они на мне, я не оказалась бы в плену этих рук. А эти руки пугали меня куда сильнее глаз.
— Хорошо, будь нейтральным наблюдателем. Дано: положительный герой, любящий свою жену. Жаркий зимний день, прохладный океан и скользкий камень. Чистый лист — ты ещё не знаешь, чем его заполнить, но в следующей сцене, главная героиня мертва. Что сделает твой герой? Попытается представить себя жертвой или признаётся в убийстве?
— Я не пишу детективы!
— Господи Иисусе! В твоих романах вообще ничего не происходит, что ли? — почти закричал Харт прямо мне в лицо, но я не отшатнулась.
Даже если бы могла, побоялась бы остаться на камне, выступающем над морем, без поддержки, пусть даже такой странной.
— Герой ее убил? — произнесли мои губы твёрдо.
— Ты спрашиваешь или утверждаешь? Ты ещё не написала эту сцену! Герой положительный, так? Он любил свою жену и не желал ей смерти, так? На безлюдном океанском берегу могло произойти все, что угодно. Она могла сама поскользнуться и удариться головой. Он мог толкнуть ее во время бытовой ссоры, не желая убивать. И… Он мог действительно инсценировать несчастный случай, если у него был мотив.
— Харт, давай сменим тему, а?
