— Подожди! Может, я дарю тебе сюжет! Ну… Если это маленькая ссора из-за крема от солнца, убивающего кораллы или ее желание самостоятельно прыгнуть в воду, что тогда ему делать? Пойти в полицию и сказать, что это несчастный случай. Или? Сделать вид, что она пошла купаться без него, а он… Когда пришел, не нашёл ее следов… Подождал, и когда она не вернулась домой, подал в розыск. Потом нашли ее тело… И… Ему все равно потребуется доказывать свою непричастность. Но ведь он не виноват. При этом не верит в правосудие и хочет жить. Какой он после этого герой? Положительный?
— Харт, что ты от меня хочешь?
В голосе против воли появилась дрожь. Или это уже к горлу подступили слёзы? А если он чокнутый? Вокруг действительно никого.
— Чтобы ты ответила. Ну? Герой трус? Или нормально желать во что бы то ни стало сохранить свою жизнь? Жену-то уже все равно не вернёшь. Зачем ещё и себя губить? Ну? Твой вердикт? Герой перестал быть положительным?
— Харт, пожалуйста! Я не хочу говорить об эфемерных героях! Я бы просто за такой сюжет не взялась…
— Даже если б тебе за него заплатили? — перебил Харт.
И мне показалось, воздух перестал поступать в легкие. Он обещал ничего не говорить… Неужели? Не сердце, а несчастный случай. Или не несчастный… И Регина с Найлом не разговаривает. И похоронить мать нормально не дал. Может, никакого развеянного над океаном праха и не было… Тела просто не нашли. И внук не верит в непричастность деда. И сейчас решил, что тот решил покаяться… Но в виде художественного произведения. По-русски. Чтобы ни одна душа в форме копа не догадалась… О, господи!
— У любого поступка есть мотивы. Предпосылки… И вообще сугубо положительные герои бывают лишь в сказках… Харт, зачем ты мне все это рассказал?
Зачем намёками? Решил предупредить, так говори прямо и не разыгрывай тут сцен убийств!
— Я ничего тебе не рассказал, я предупредил…
Вот как! Ну, отличное слово! Он же пообещал деду молчать…
— Чтобы ты не отходила от меня ни на шаг. Океан коварный. И здесь никого, чтобы подтвердить мою непричастность к твоей смерти. Если тебе не жалко себя, пожалей хотя бы меня… Пожалуйста.
Его пальцы с запястий переместились мне на бёдра. Он подтянул меня вверх, и пришлось схватиться за его шею. Шаг и бух — он в воде по колено. Замер — нащупывает следующий шаг.
— Ты хорошо плаваешь?
Он повернул ко мне голову и полоснул носом по щеке.
— Лучше останемся на берегу, если ты так за меня боишься? Или за себя.
— Не так, чтобы очень… Я попытаюсь доказать свою невиновность, пойдя прямиком в полицейский участок. И все равно далеко не заплывай. Тут глубоко и буйков нет. Дно видно, но, поверь, до него далеко.
Он уже провалился в воду по пояс. Ну и я с ним за одно. Вода не молоко, но мне сейчас холодный душ — и даже прорубь — самое оно будет!
— Вон там! — Харт повёл в сторону подбородком. Обе его руки крепко держали меня, как, впрочем, и мои ноги его! — Риф, туда не плыви, а вон там тоже много рыб. Мы вернёмся сюда с масками, и ты оценишь, какая красота плавает у тебя под ногами. Вон!
— Ой! — я вцепилась в него ещё сильнее: чуть в отдалении проплывала стайка прозрачных рыбок, почти на самой поверхности воды.
— Ты рыб боишься?
Я мотнула головой.
— А черепах? Если какая-нибудь вынырнет прямо перед тобой, орать не будешь?
— Кто?
— Джулия! Ты меня сейчас придушишь! А тут никого! Да, черепаха… Мистер Дарвин на черепахах придумал эволюцию человека из обезьяны. И я теперь понял, как! Его жена тоже, небось, висела на нем, как обезьянка! Джулия! Господи, ну чего ты за меня так уцепилась…
