— Не считай своего отца таким уж монстром. Это реакция самозащиты…
Он сжал мне запястье руки, которой я пыталась его гладить — чуть не переломил, чуть… Отцовские гены? Мне сделалось еще холоднее — ветер и страх пробирал до костей.
— Можно в гневе не рассчитать силу и толкнуть один раз, — процедил он сквозь зубы. — Но не ударить десять раз головой о дверной косяк. Десять раз!
— А кто считал? — вырвала я руку и демонстративно перед его носом потерла запястье. — Журналисты написали?
— Извини! — Харт вскочил на ноги. — Тебе дать руку или сама дойдешь?
Злится? Так я тоже!
— Я же сказала, что нельзя обсуждать со мной твоего отца. Ты лучше скажи, что хотел сказать мне Найл про Регину!
В темноте я прекрасно видела, как перекосилось его красивое детское лицо.
— Я не хочу говорить такое тебе. Пусть сам говорит. Позволишь взять себя за руку?
— Если ты будешь рассчитывать свою силу…
Хотелось добавить — останавливаться после первого удара, но это было бы слишком жестоко по отношению к нему. Я не в лучшее время приехала к Найлу. Регина не могла не знать, что его сын-убийца выходит на свободу. Вот уж с кем я не хочу встречаться в доме Найла, так это с Тедом Бойдом. Я лучше двух внуков вынесу!
— Еще раз извини.
Я кивнула и подала руку первой. Но Харт все равно сжал мои пальцы довольно сильно.
— Спасибо, что выслушала… Надеюсь, мы закрыли тему Теда навсегда. Хотя ничего не обещаю… Я могу сорваться… Но если мы украсим дом и двор лампочками, то можем разогнать мои страхи, верно?
Я снова кивнула.
— В любом случае это точно будет красиво.
— Пойдем. Поможешь мне убрать со стола.
— Помогу.
Как только мы вышли на садовую дорожку, рука Харта оставила мое запястье и плавно поднялась на плечо. Я не стала его отталкивать — возможно, он подзаряжается от меня спокойствием, ведь оно, пусть только видимое, было у меня на лицо. Оно оставило меня, только когда Найл заорал, что Харт меня сейчас придушит.
Найла за столом уже не было, как и его тарелки. Наши он не тронул. И бокалы тоже! А вот бутылку унес.
— Боится, что я напьюсь и буду буянить, — усмехнулся Харт, поднимая снова оба бокала. — За спокойное Рождество!
Произнес тост и лишь потом протянул мне бокал, еще и пальцы задержал на моих, вынуждая нас столкнуться лбами, пригубливая бокал. Ну и черт бы с вами, мистер Харт. Ну штырит его сегодня, так завтра ж определенно отпустит. Телефон разбит, сестра может звонить до посинения — все бестолку! И меня вышибить из равновесия у него больше не получится: я слишком много теперь о нем знаю, чтобы чему-то удивляться.
Ну, так и будем таранить друг друга, точно бараны? Нельзя же оставлять вино в бокале, а до последней капли из положения лоб в лоб не выпьешь. Решила отступить первой — Харт не стал удерживать меня подле себя. Даже опередил в задуманном, запрокидывая голову для последнего глотка. И я последовала его примеру.
— Хочешь еще?
Вместо ответа я зевнула — так неожиданно для себя, что спасительный бокал остался в стороне от открытого рта. Но Харт даже не улыбнулся.
— Ты ешь вчерашнюю еду? — спросил, стрельнув глазами в сторону стола.
Спросил про лефтовер. Странное все-таки выражение — верить в приготовленное накануне: что он имеет в виду: полезность вчерашней еды или наоборот ее вредность.
— Иначе я все выброшу…
— То есть сам ты не ешь?
— Не ем, но Лара посадила бы меня на хлеб и воду, если бы увидела хоть что-то в помойке. Объяснить ей, что не нужно готовить на роту, у меня не получилось. Меня кормили силой.
