Через некоторое время он познакомился с Мариной.
На развилке улиц, одна шла к метро, а другая к «Перекрёстку», он машинально свернул к магазину. В витрине, напоминающей ледяной саркофаг, сквозь стеклянную сдвигающуюся крышу, просвечивали пакеты с минтаем и хеком. Не совсем понимая, что он делает, и действуя по привычке, он взял и того, и другого и пошёл к кассе. На улице постоял немного и вдруг очнулся, решил, что глупо везти упаковки с рыбой домой, и повернул к Марининой многоэтажке. Он нёс пакеты с рыбой в руке, и на внутренних их стенках уже стали образовываться противные холодные капли. Он подумал, что Марина положит один пакет в раковину, а другой в холодильник, и завтра Рыжий опять будет мурчать и тереться об её ноги. Ей надо бы ребёнка, думал он, тогда её ревность и неуверенность в себе не переносилась бы на мужчин. Но он ей материнство не предлагал, а она ни о чём таком не упоминала. Может, надо было рассказать ей о Юле, но он не мог. Слова цеплялись бы друг за друга, а за ними пряталось то, о чем лучше молчать. Нет, Юля была только его, он не мог ни с кем ею делиться.
Он достал телефон и ткнул в выделенный номер.
– Мам. Это я.
Он слышал, как настороженно звучала в трубке тишина.
– Не пугайся. Ничего не случилось.
– Ты где?
– Иду по улице. Несу мороженую рыбу.
– Неси её домой, я пожарю.
– Не сегодня. Я уже ел.
– Митенька… – Он знал, что она боится спросить и боится его ответа. – Ты… не зайдешь?
– В другой раз, мама.
Она опять помолчала.
– Ты не звонил целый год.
– Год и четыре месяца, мама. И еще четыре дня.
– Хорошо считаешь. – Её голос наполнился иронией. – Это Юлия Николаевна тебя научила считать? Ну, конечно, она же математику у тебя в восьмом классе преподавала.
– Мама, ты ведь прекрасно знаешь, что Юли нет уже год, четыре месяца и четыре дня.
– Это Бог её наказал за мои мучения. И вообще, что это за манера, вечно находить женщин старше себя. Я ведь видела твое фото в «В контакте». Снова с какой-то дамочкой, явно не первой свежести.
– Мам, пока.
– Митя! Может, эта тётка к тебе вообще не имеет отношения? Вы, наверное, просто работаете вместе?
– Господи, какая разница.
– Ну, скажи, это так?
– Если тебе от этого легче – так.
Интересно, это Марина выложила их совместное фото в «В контакте»?
Он вошёл в подъезд, поднялся на лифте, аккуратно поставил пакет возле двери. Туда же в пакет положил ключи от Марининой квартиры. Позвонил, прислушался и, как мальчишка, выскочил на «чёрную» лестницу. Запасная дверь подъезда выходила на другую сторону дома, и он обрадовался, что Марина не сможет увидеть его в окно.
* * *
Арсен грузил в багажник то, что забрал в магазине. Погрузив, он выпрямился, достал из кармана телефон и показал экран стоящей рядом Оксане.
– Что это такое, а?
– О чем ты говоришь, Арсенушка, дорогой?
– Ты на домовой чат этого дома подписана?
– Да на фиг он мне сдался, какой-то там чат.
– А надо понимать, чем живут наши клиенты. – И он сунул телефон под самый нос Оксане. – Читай!
– Да не вижу я ничего, зачем я буду читать… Мало ли что там написано.
– Написано. «Сегодня купила рыбу хэк, – Арсен всегда так выговаривал, жёстко. – Заплатила как за килограмм двести граммов». Он спрятал телефон назад. – Оксана, совесть у тебя есть? Когда она её взвесила, оказалось всего семьсот граммов. Ты клиентов не видишь, что ли? Не понимаешь, как с кем себя вести?
– Да ладно, Арсенушка, чё сразу на меня? – Оксана покрылась пятнами. Блин, думала ведь, что переборщит. И переборщила. И дело ведь всё-таки было не в деньгах, и не в том, что просто хотелось наказать заносчивую бабёнку. А в чём?
