Как же они любили усесться на крыльце, подставив лица утренним лучам солнца, не спеша наслаждаться выпечкой и обязательно запивать молоком. Одну из бутылочек им оставляла кухарка, ворошила волосы, чмокала в макушку, желая хорошего дня и скрывалась в проёме входной двери.
Воспоминания окутали Элизу и словно запах свеженарезанного лука защипали глаза. Слёзы рисовали неровные линии по веснушчатым щекам. А крики толпы молоточком забивали в её душу ржавые гвозди, заставляя сжиматься от боли.
– Что же случилось? За что они так… – шептала она, вздрагивая от всхлипов.
Но кто же ответит, если в библиотеке она одна? Как и почти всё последнее время. Клубочек обиды вертелся по кругу и вспыхнул, как фитилёк. Рыжая осмотрелась, схватила первую попавшуюся книгу и запустила её в дальний угол.
– А-а-а-а-а! – крик растормошил воздух, но сдержанно, почти беззвучно, чтобы не привлечь внимание тех, кто бушевал за окном.
Увесистый том бухнулся на пол, помахал крыльями листами и замер, а рядом с ним промелькнула тень, зашуршала, пытаясь найти щель или лаз. Элиза прищурила глаза и почувствовала импульс, словно мелкий грызун показал ей себя – как она выглядела со стороны. Это рыжей пришлось не по нраву. Она топнула каблучком, расправила плечи.
– Нет, я не стану серой мышью! Не убегу, поджав хвост!
Хозяйская дочь пробудилась, а испуганная девчонка спряталась временно поглубже. Грациозно, как учили приглашённые гувернантки, Элиза присела, взяла в руки котомку. Не оставлять же здесь подарок матери. Подошла, выписывая танцевальные па к выходу, но схватилась за ручку, побелела от гнева, дёрнула дверь и чуть не упала, та открылась легко, словно сделана была из соломы.
В библиотеку влетели крики людей, заполнявшие, казалось, всё пространство длинного коридора. Они звенели, кололи иголками и сбивали с толку.
– Что же это такое?
Пробираясь к окну, будто преодолевая сильный ветер, Элиза выглянула во двор. И увидела, как на крыльцо вышла Элоя. Но это была не та хрупкая, милая женщина, что обнимала взглядом совсем недавно испуганную дочь. Это был хищник, защищающий детёныша. И одновременно величественная хозяйка, готовая любого поставить на место. Плечи опущены, лопатки сведены до предела, подбородок словно направленная в мишени стрела. Воздух искрился от медленно выдыхаемого гнева.
Элизе захотелось выскочить, приобнять мать, успокоить. Но в глаза бросилось то, что Элоя сжимала в руках. Канделябр. Рыжая обернулась, мысленно пробежалась по стене и ахнула.
– Неужели тот самый?..
Но не вопрос, как хрупкая с виду женщина смогла выдернуть из каменной кладки опасный предмет её окатила водой ледяной, а догадка о том, что за причина беспорядка во дворе. Элиза прижалась к откосу окна, прислонилась лбом прохладного стекла и не отрываясь следила за тем, как разворачивались события.
Вперёд вышел крепкий мужчина и подтвердил поселившиеся в рыжей голове опасения:
– Марси… моя девочка! Ведь с пелёнок они дружили…
В голосе кузнеца звенела печаль и сглатываемые слёзы, у Элизы от этого заныло сердце. Она вспомнила улыбку Марси из детства, а потом вчерашний испуг в карих глазах.
– Но я же… – попыталась найти слова рыжая, но для кого? Её всё равно никто не собирался слушать, поэтому она их так и не высказав сглотнула.
– Почему вы пришли сюда! Какое имеете право? Я всё ещё хозяйка поместья! – непривычно грозно прозвучал голос матери. Всегда такой доброй тихой, учтивой и примиряющий всех.
