– Отдай нам ведьму! Сколько можно уже терпеть! – наседала толпа.
– Она даже мужа твоего убила!
Элоя дёрнулась как от пощёчины. Рана потери ещё кровила. Но она не могла себе сейчас позволить показать боль. Сжала канделябр так, что побелели костяшки и набрала в лёгкие воздух.
– Это только ваши домыслы! – с вызовом выкрикнула матушка разъярённой толпе.
– А как же свидетели?! Все видели, как рыжая ведьма кричала на отца, а потом тот упал! – словно камень кинула в ноги хозяйке кухарка.
– Врач сказал, это сердце. Возраст неумолим ни к кому, а мы с ним столько пережили, – голос Элои дрогнул.
Элиза прижала к стеклу ладони, ей было также больно как матери, она хотела прижаться к ней и прошептать в очередной раз:
– Это не я.... Сама не знаю, как так получилось.
Но не время. Отец Марси поднялся по ступеням крыльца, встал рядом с хозяйкой, повернулся лицом к собравшимся и жестом заставил всех замолчать.
– Хватит. Нужно прекратить разрастание опасности внутри нашего с вами дома. Кто если не мы? Защитим поместье от этого выродка!
Звонкая пощёчина прогремела как щелчок кнута.
– Не смей! Это моя дочь! – яростно крикнула Элоя.
– Дочь ли? – прошипел кузнец и впился взглядом в хозяйку. – Где ты её нашла? Под каким кустом? Ведьма она! А ведьма должна гореть на костре!
– А что если ты ошибаешься? Что если это лишь ваши предрассудки, домыслы? – отчаянно попыталась мать Элизы утихомирить разбушевавшегося отца.
Но того уже было не остановить:
– Моя Марси! Вчера видели, как она убегала от твоей ведьмы. Она что-то с ней сделала и теперь… – плечи всегда строгого мужчины вздрогнули, но он быстро взял себя в руки и прокричал, призывно поднимая правую ладонь вверх. – Сжечь!
Толпа подхватила слово, повторяя его на разные голоса. Кузнец посмотрел в глаза хозяйке и сквозь зубы прохрипел:
– Или ты выдашь нам её сама или мы подожжём дом! Боги велят нам избавить мир от рыжей ведьмы! Марси стала последней каплей!
Элоя отступила. Украдкой посмотрела в окно возле библиотеки и слегка шевеля губами отправила послание:
– Беги, моя девочка! Беги!
Элиза помотала головой, она не хотела бросать на съедение толпе матушку. А та и не собиралась сдаваться. Оттолкнула отца Марси, тот, не ожидая подобного, пошатнулся, и чтобы не упасть, соскочил с крыльца, поблагодарил тех, кто поймал и с новой волной гнева посмотрел на хозяйку.
Но Элоя призвала поддержку родного дома. Отбросила ненужный уже канделябр, сложила в замок руки, прижав к платью чуть ниже пупка. Величественно обвела собравшихся и вздохнула.
– Что ж. Вы не оставляете мне выбора. Но… – она подняла вверх левую руку. – Спешу вас разочаровать! Элиза…
Толпа загудела, раздражённая произнесённым вслух именем. Но Элоя усмехнулась, покачала головой и жёстко, как говорят только правители, выбросила на толпу своё мнение:
– Да! Не забывайте, у неё есть имя и зовут её ЭЛИЗА! И она всё ещё моя дочь, чтобы вы там себе не придумали. И как любая мать, я не дам ребёнка в обиду.
Каждая фраза, как удар кузнеца по молоту влетала в толпу, прибивая к земле ярость людей. Только на отца Марси не подействовали слова, тот, наоборот, всё сильнее закипал. Лицо его побагровело, желваки устроили танец. Глаза бросали молнии гнева. Он упёрся о железный прут, до сих пор болтающемся без дела в руках, и обратился к Элое.
– Твоя дочь? А как же моя? Почему она сейчас лежит без движения?
Матушка дрогнула, она всегда поддерживала и любила Марси. А Элиза от слов кузнеца взбодрилась, чувствуя бабочек надежды.
