Я
уже хотела закинуть его в черный список. Или сначала послать ко всем матерям, а
потом закинуть. И даже начала уже писать, к каким именно матерям ему
отправиться, но почему-то стерла все и набила всего одно слово.
«Привет».
И
следом:
«Еще
болею. Но уже лучше».
Отправила
и тут же треснула себя по лбу.
Вот
дура-то! Зачем?!
«Поправляйся,
Маша».
Маша?!
А
это точно Мирский?
Он
всегда звал меня или по фамилии, или Маней, прекрасно зная, что мне это не
нравится. Хотя нет, тогда, на крыльце, тоже сказал «Маш». Но я такая злая была,
что даже внимания не обратила.
Мне
вдруг показалось, что держала в руках палку, а она взяла и сломалась. И стою я
перед ним – абсолютно беззащитная. Безоружная. Обезоруженная.
«Спасибо»
далось нелегко. Как будто каждая буква была бетонным блоком. «После каникул
приду» уже легче. А смайлик словно сам собой добавился. И я поймала себя на
том, что… жду ответа?
Рили?!
Но
он больше ничего не написал. Ни в этот вечер, ни потом. И нет, теперь я точно
не ждала, но не могла избавиться от странного привкуса досады, смешанной с
разочарованием. И зачем-то полезла на его страницу.
Там
не было ничего интересного. В основном музыка, фотки навороченных тачек,
немного селфи – с ужасно самодовольным видом. Несколько кадров в тренажерке и с
какими-то взрослыми парнями.
В
общем, совсем ничего интересного.
Правда-правда!
Совсем-совсем!
Сева
В
последний день каникул я пошел в парикмахерскую. Раньше ходил в другую. Сначала
вместе с отцом, потом, когда они с матерью развелись, уже сам. Скучный мастер
по имени Геннадий скучно стриг меня «под мальчика». Так он это называл.
Спасибо, что не под девочку. Какая-то среднепаршивая короткая стрижка. Потом я
пытался ее как-то опознать по картинкам в интернете, но не смог.
Года
полтора назад мне это надоело. Примерно в то время, когда после занятий в
тренажерке стал более-менее смахивать на человека. Захотелось чего-то
поинтереснее. Недалеко от дома открылась новая парикмахерская с заманчивой
вывеской «Барбершоп!» и фотками стильных мужиков в витрине. Набравшись то ли
храбрости, то ли наглости, я с опаской заглянул туда. Внутри мужчина и две
девушки скучали без клиентов.
-
Заходи, парень! – махнула рукой одна из них, совсем молоденькая. – Тебя
подстричь?
Я
сел в кресло, и через пятнадцать минут мой порядком обросший «мальчик»
превратился в нечто взрослое и интересное. Как на фотках в журналах.
-
Нравится? – улыбнулась она, глядя на мою обалдевшую физию.
-
Ага, - кивнул я. – Круто!
-
Заходи еще.
С
тех пор я приходил туда примерно раз в месяц. С парикмахершей Светкой мы
подружились, она даже немного строила мне глазки и прижималась в процессе
грудью, но я прекрасно понимал, что это ничего не значит. Светка была замужем
за Федором, барбером, или, как он сам себя называл, бородистом. Его услуги мне пока
были без надобности. Какая-то светлая щетинка росла, но не настолько, чтобы
начинать бриться.
-
Чего-то давно тебя не было, Севка, - Светка укутала меня накидкой. – Оброс, как
мартышка. Слушай, а давай я из тебя Бибера сделаю? Твой типаж.
-
Кого? – не понял я.
-
Ну Джастина Бибера, - она показала журнал с каким-то крашеным хреном на
обложке. – Не знаешь, что ли? Он же из каждого утюга.
-
Наверно, я другие утюги слушаю. Не, не надо Бибера. Хотя… - я посмотрел на
журнал внимательнее. – Ничего так. Но у него же темные волосы. Только концы
светлые.
