Море я выкопала землянку в саду и пообещала заказать
могильную плиту со временем. Упокоится же когда-нибудь. Убоище расчувствовалась,
тут же улеглась в землю и, если не была занята готовкой, то каждую свободную
минуту теперь проводила там. Ну, хотя бы сад сама привела в порядок: а то ей корни
сорняков мешали наслаждаться единением с почвой.
– Ну прямо настоящая хозяйка, – летал за мной,
радуясь, Фрэнки. – Уночка, может, ты тут навсегда останешься? Давненько этот
дом такой крепкой руки не видел!
– Вот ещё, – бурчала я. – Не дом, а зверинец какой-то.
Но немного поживу тут, так и быть.
– Дорогая Уна, – робко обратилась ко мне Либби, прежде
спросив позволения говорить у дедушек. – А тот очаровательный юноша, может, ещё
пожелает нас навестить? Бедный мальчик, столько горестей на него свалилось… Так
рано повзрослеть в столь нежном возрасте…
– Только о юношах и думают, – печально покачал головой
на картине один из старцев. – Боги, ну что за поколение… Думаю, сегодня стоит
прочесть этим вертихвосткам лекцию о скромности и благочестии.
– Юноша не пожелает, – зловредно ответила я. –
Надеюсь, он так же скоропостижно состарился и уже мучительно сдох. А вы,
уважаемые дедушки, займитесь воспитанием внучек, а то эта молодёжь действительно
ни на что не годится.
Китти и Либби на портретах было под шестьдесят, но что
эти десятилетия в сравнении с прожитыми веками их предков!
– Или вот эта современная музыка, – ворчливо подхватил
второй дедуля. – Представляете, Уна, я вчера наведался в магистрат к своему
давнему другу. И уважаемый мэр Готлингем, чьё имя уже сто пятьдесят лет выбито
на почётной доске градоправителей, вовсю горланил эту вульгарную песенку про
пастушку и дракона! Со всеми анатомическими подробностями этой
противоестественной связи… Я, конечно, понимаю, что недальновидный живописец
запечатлел многоуважаемого мэра с бутылкой коньяка, но даже это не может
служить ему оправданием!
– О, вы тоже её слышали? – встрепенулся Фрэнки. –
Очаровательная песенка! Мальчишки за забором сегодня напевали. «Над леском, над
озерцом, над крыльцом махнул крыльцом»…
– Бз-зз! – тут же замахала я руками. – Вот только сюда
эту дрянь тащить не надо. А в смысле: «над крыльцом махнул крыльцом»? Это как?
– Ну, крылом, в смысле. Дракон крылом. Над крыльцом.
Просто иначе рифма не складывается, – охотно пояснила кухарка Мора.
– Какой бред, – закатила я глаза. – Ладно, есть у нас ещё
дела на сегодня? Везде порядок? Все довольны? Пакостить не будете? Я тогда,
может, ещё вызову кого-нибудь дымоходы прочистить.
Тут из каминной трубы, благо огонь развести ещё не
успели, выползла деликатная Генриетта и еле слышно поцокала по кирпичу
коготками, привлекая внимание.
– Ой, ты сама уже… Да ты ж моя умничка!
– Молочка бы, – скромно пролепетала девочка, поджав
верхние две пары мохнатых лапок к груди.
– Сливок тебе куплю, – расщедрилась я. – Паутину
только в проходах больше не оставляй, а то Эдвард в неё замотался сегодня и к
стене прилип. Так, а это что? Фрэнки, я же сказала все письма выбрасывать! Свои
я на почте получаю, на этот адрес мне не могли слать, а прежним жильцам уже без
надобности – значит, в камин. Вон, Море на растопку отдай.
Фрэнки заискивающе улыбнулся:
– Уночка, а ты всё равно посмотри, ладно?
Имя адресата на конверте мне уже не понравилось. А
содержимое письма и вовсе вызвало лёгкую оторопь. Но долго размышлять я не
стала. Перечитала ещё раз, сложила письмецо с синей печатью в карман и
отправилась по известному адресу.
