Наличие подходящей девушки в семействе тоже не
гарантировало её поступление ко двору. Согласно протоколу внутреннего дворца,
за каждой провинцией было закреплено строго определённое количество таких
девиц, как и представителей этих же земель в нижней ложе парламента.
Соответственно количеству населения. Примерно по одной девице и одному учёному благородному
мужу на десять тысяч простого люда.
В Альмате проживало около тридцати тысяч человек. И ещё
примерно двенадцать тысяч в провинции Аль-Маттани, чьим административным
центром наш городок и являлся. То есть всего четверо благородных бездельников
могли представлять Альмату в нижней ложе, и четыре бездельницы в качестве
придворных дам. Супротив пяти десятков зубастых хапуг из той же столицы. То-то живём
мы так хреново… Ни королевских дотаций на развитие торговых путей, ни
обещанного когда-то канала к ближайшим озёрам. Мраморные рудники в Альмате
истощились ещё несколько лет назад, а с ними иссяк и интерес государства к
этому региону. И если бы не растунции…
– И чего? – так и не поняла я. – Ну, набирают новых
девиц ко двору. Криминал-то в чём? Зачем дядька нас за местным отбором следить
подрядил?
– Так вот. В чём, собственно, проблема…
Проблему теперь я и сама увидела. Раз девиц ко двору
от Альматы полагается всего четыре целых и две десятых, а благородных фамилий в
городе числится аж восемь, то смертоубийств на отборочных этапах не избежать.
– А, кажется, поняла, – кивнула я. – У Скоропута срок
на посту выходит. А дядьке скандал накануне переизбрания на должность
полицмейстера не нужен. То есть надо присмотреть за местными аристократками на
балу, чтобы шпильками друг дружку не закололи и чего лишнего в шампанское не
подсыпали. Скоропут за свою шкурку волнуется и репутацию Всевидящего ока бережёт.
А мы с тобой, доблестные сотрудники полиции, за этим приглядывать и будем.
– Ну… примерно так, – уклончиво согласился Эрик.
Урвать своё от дворцовой кормушки, конечно, хотели
многие. В политике всё решают связи, и какая-нибудь трепетная девица с томным
взглядом способна добиться едва ли не большего в кулуарах, чем учёный муж в парламентской
ложе. А ещё Эрик мимоходом сообщил, что из этих самых придворных дам члены королевской
семьи обычно выбирают при необходимости себе супруг. А потому местные девицы
зубами будут выгрызать новое назначение…
– Он же старый, – передёрнуло меня.
– Кто? – не понял Эрик.
– Король наш. С чего он жениться-то вздумал на
старости лет?
– Вероятный наследник, Уна! – возмущённо воскликнул
поганец. – А не действующий король. Ты меня слушаешь вообще? А его величество Седжен
Пятый скорбит по супруге и ещё пятнадцать лет назад объявил, что будет хранить
ей верность до самой смерти.
– А, так это его супруга недавно померла?
– Почила вдовствующая королева, его мать! А супруга
умерла пятнадцать лет назад!
– Всё равно не понимаю… Кто жениться-то собирается? У
нашего короля вроде бы только дочери… И какой ещё вероятный наследник? Или
старшая принцесса, которая будущая королева, сейчас ребёночка ждёт? А почему ты
уверен, что будет мальчик? И что, когда он подрастёт, то на сорокалетней тётке будет
вынужден жениться, раз набор сейчас, а следующий ещё чёрт-те когда будет? Вот
радость-то…
– Уна, детка, не забивай свою прекрасную рыжую головку,
– ласково попросил Эрик. – Жениться никто не собирается. Разве что я на тебе, и
то ещё подумаю. Вы тут в провинции вообще, что ли, за столичными новостями не
следите?
