Прервал это мурлыканье только мой грозный кулак,
сунутый поганцу под нос.
– Я, разумеется, буду официантом, – ничуть не
смутившись, чмокнул он мои сжатые пальцы. – Очень удобно. Мы с тобой будем
двумя незаметными тенями: в передвижениях не ограничены, все гости – как на
ладони. А там только вынюхивай да прислушивайся…
– Присматривай, ты хотел сказать? – подозрительно
покосилась я. – Ну, чтобы все девицы до конца бала дожили.
– Именно так, – быстро кивнул Эрик. – Уночка, как мы с
тобой друг друга понимаем!
Хотела я сказать поганцу, что не верю ему ни на грош,
но смолчала. А, спровадив его из захваченного особняка, скептически осмотрела
присланный сверток с нарядом горничной. Вот ещё, лужи от шампанского за всякими
высокородными бездельницами подтирать.
Нет, у меня есть идея получше… К тому же, к работе я всегда подходила
ответственно. Ну, что это за дело – из-за штор подсматривать? Не мой размах.
– Фрэнки-ии… – ласково позвала я призрака дворецкого.
– Я что-то в ящике у камина не вижу писем на имя хозяев особняка. Велела же на
растопку пустить.
Дворецкий исчез, даже не успев толком проявиться.
– Он их в секретере хранит, Уна, – робко выползла на
звук Генриетта, сдав с потрохами привидение. – Думает, что ещё пригодятся
кому-то.
– Хорошая девочка, – подмигнула я. – Хочешь, куклу
тебе куплю? Тебе, наверное, одиноко?
– А котёнка можно? – зарделась Генриетта. –
Пушистенького… Мяконького… Вкусненького…
– Нельзя. Может, куклой обойдёшься? – вздрогнула я.
Девочка согласно кивнула, выпустив от смущения липкую нить из лапки. – И ещё апельсинов
принесу. От них у тебя шёлк замечательно золотистым выходит… Кстати, много его
у тебя?
Стопка последних писем обнаружилась в рабочем столе. И
выудив одно, с вычурной гербовой печатью, проделавшее долгий путь из столицы, я
довольно хмыкнула.
Да, благородных фамилий в Альмате было восемь. Но вот
у того же мэра, герцога Шальтеира, насколько мне было известно, было пятеро
сыновей, а дочерей не имелось вовсе. Не удивлюсь, если он на днях удочерил
какую-нибудь послушную девицу из местного монастыря. Которая за возможность
выбраться из-под надзора настоятельниц и переехать в столицу с радостью станет
герцогиней Шальтеир. И будет делать всё, что ей скажут.
Отчаявшейся выйти замуж баронессе д’Эртенгель,
наверное, подправят возраст в документах. В свои двадцать девять она уже
считалась старой девой, и барон-отец теперь сделает ставку на службу дочери при
дворе, раз уж внешность и независимый характер так и не позволили ей выти
замуж.
Разве что для виконта Варинса родовое проклятие
обернулось неожиданной удачей. У него было восемь девиц-погодок на выданье. Они
просто количеством возьмут – и какая-нибудь да окажется в числе четырёх счастливиц
от Альматы.
И раз высший свет этого городка не погнушается ничем,
лишь бы заиметь свою придворную даму во дворце, то и я в рабочих методах стесняться
не стану. Зато задание дядьки справлю на совесть и с такой же чистой совестью
уеду из этой дыры, отработав положенное по контракту. Пф-фф, всего один бал – и
здравствуй, свобода! А тебе, дядька Райкконен, и особенно тебе, подозрительный
поганец, – прости-прощай. Да, точно, к морю. Пальмы, песок, лёгкое розовое
вино… Никаких нервов, никаких желаний, а, значит, и никаких обраток. Свобода и
новое незнакомое место.
Эрик накануне первого отборочного бала сообщил, что
будет ждать меня на кухне в особняке градоначальника для последнего
инструктажа. Ну, жди на здоровье, поганец. А я, как и говорила дядьке,
предпочитаю действовать одна.
