Я мрачно рассматривала нового питомца. Малец радостно
пялился на меня в ответ. На приютского заморыша он не походил – обычный
мальчик, просто подвижный, а потому и худенький. Кожа чистая, слегка загорелая,
даже румянец играет на щёчках. Волосы блестящие, гладкие, чуть вьются
каштановым завитком. Ангелочек, ага. И карие глазки такие чистые, невинные… А
ведь дядьку вокруг пальца не так просто обвести. Раз он этой деточкой был
недоволен – значит, было за что. Потому и мне верить ему не следует.
– У тебя братца, случаем, нет старшего? –
подозрительно прищурилась я на мальца. – Такого же наглого поганца, как ты? А
то порода мне твоя скуластая не нравится.
– Нету! Сирота я, тётенька, – радостно пискнул малец.
– А ты теперь мамкой моей будешь, да? Жаль, а то я бы на тебе женился, когда
вырасту.
– Так, сюда слушай, – оборвала я болтуна. – Я тебе не
мамка, это во-первых.
Малец с готовностью закивал, растопырил ладошку и
показательно загнул один палец.
– Во-вторых, нянчиться я с тобой не собираюсь.
– Ага, ага, – загнул он второй. – Ты, тётенька, не
переживай, я самостоятельный.
– Что-то борзый ты слишком для сиротки, – хмыкнула я. –
Ладно, вещички твои где?
Деточка хлюпнула носом и пустила слезу.
– Так нет у меня ничего, тётенька… Ни обувки, ни одёжки…
И жить совсем негде… И кушать нечего… Помру в подворотне от голода и холода,
если прежде злые люди в шахты не продадут… Вот разве что добрая тётенька выкормит,
приютит… – заныл он.
– Паяц, – презрительно ответила я. – У тебя ботинки
новые, ещё даже неразношенные. И морда аж лоснится. Голодать и мёрзнуть тебе
точно не приходилось.
– Так это допрежь, – бойко ввернул пацанёнок. – А
теперь жизнь вона какой стороной повернулась. Ну, не лицом, то есть. А
«в-третьих» будет? А то после двух обычно три идёт. Ну, это если ты, тётенька,
вдруг считать не горазда. Я вот умею! Хочешь, научу?
– А в-третьих, ешь своё жаркое и помалкивай! –
взъярилась я.
И немножко испугалась. А ну как снова?.. Но нет, в
пальцах не закололо, в ушах не тренькнуло, а малец пропищал что-то согласное в
ответ. – Сколько в тебя влезает-то! Третью порцию уминаешь!
– Мне тело набирать надо, – авторитетно заявил ребёнок.
– У меня сейчас самый рост. Вот вырасту большим и сильным, и дяденька Скоропут
меня в полицию возьмёт. Буду злых дядек ловить. Но ты, тётенька ведьма, не
переживай, я тебя не сдам.
– Да не ведьма я! – раздражённо крикнула я. С соседних
столиков обернулись. – Не бывает их потому что. Заткнись и ешь!
Малец пожал плечами и набросился на очередную тарелку.
И как в него только помещалось? Я поесть тоже любила, благо не в коня корм, но
до этой прожоры мне было далеко.
Ну, вот что я такого сделала, что теперь ещё и за этим
недоразумением присматривать? Ничего ведь!
– Ладно, звать тебя как? – вздохнула я, смирившись с
неизбежным.
– Э́ричек, – оторвался малец от пирога размером с его головёнку.
– А ты Уна Райкконен, я уже знаю. Ой, тётенька, мне так твоё имя нравится! Ты
вот прям такая и есть – У-ууу-уна! Но я твою фамилию, приёмная мамка, брать не
буду, ладно? Вдруг всё-таки женюсь на тебе, если не передумаю. А на родственниках
нельзя же.
Я только закатила глаза. А в кафе уже ввалились шумные
музыканты, и я поморщилась. Час от часу не легче.
– Так, малой, остальное с собой заверни, – решительно
сказала я. – А я тут больше не останусь.
