– Дед, ты знаешь как? – спросил я с надеждой.
– А как же! – бодро ответил старик, сверкнув единственным золотым зубом. – Вон у соседа Степана, в теплице, штука стоит – умный полив! Шланги, краники, таймеры… Красота! Я присмотрелся. Дело-то нехитрое. Дешево и сердито!
Фразы «дешево и сердито» и «дед Архип присмотрелся» должны были бы меня насторожить. Но жажда зелени и усталость от укоризненных взглядов Бабы Мани затмили разум. Я даже выделил скромную сумму из пожертвований «на благоукрашение».
Через три дня дед Архип явился во двор с видом победителя. За ним на старенькой тележке лежала… мешанина. Тут были обрезки садовых шлангов разного диаметра (где-то явно от стиральной машины), какие-то краны, похожие на смесители из совдеповской бани, пластиковые бутылки с проделанными дырками, моток изоленты синего цвета и таинственная коробка с проводами и тумблерами, напоминавшая пульт управления от самодельного космического корабля.
– Вот! – торжественно объявил дед. – Система «Капелька-Автомат!» Включил – и забыл! Трава пьет, а ты спишь!
– Дед, – осторожно спросил я, разглядывая этот «автомат», – а где… насос? Или там давление водопроводное? У нас же во дворе только один кран, и тот еле сочится.
– Насос? – фыркнул изобретатель. – Зачем насос? Закон сообщающихся сосудов! И сила тяжести! – Он указал на крышу старой сараюшки, притулившейся к церковной стене. – Там бочку поставим! На ночь водой нальем из крана – медленно, но верно. А днем она, по закону… – он таинственно постучал пальцем по виску, – под напором самотеком пойдет! По шлангам! К капельницам! Гениально просто!
Баба Маня, подошедшая поглазеть на процесс, скептически хмыкнула:
– Архип, да ты хоть трубы эти как следует состыкуй! А то у тебя «капелька» небесная обернется потопом вавилонским!
– Не учи учёного, Маня! – огрызнулся дед. – Я в гидравлике собаку съел! В колхозе «Рассвет» всю оросительную систему чинил! Иди пирожки пеки, хозяйка.
Работы кипели два дня. Дед Архип, облачившись в заляпанные рабочие штаны и тельняшку, возился с бочкой на крыше сарая, сплетал шланги в причудливые косы, врезал краны и приматывал изолентой пластиковые бутылки-капельницы к колышкам, вбитым в газон. Баба Маня то и дело выходила и качала головой:
– Батюшка, я неспокойна… У меня в ухе стреляет. К худу.
– Манечка, все будет хорошо., – отмахивался я, пытаясь верить в гений приходского Кулибина.
Вечером накануне запуска дед Архип, вытирая пот со лба садовым рукавом, доложил:
– Готово, командир! Бочка полная! Шланги состыкованы! Краны открыты! Завтра на рассвете – включаем! Увидишь, к вечеру трава зазеленеет, как у царицы Савской!
Я лег спать с легкой тревогой, но и с надеждой. А на рассвете меня разбудил… не колокольный звон, а какой-то странный гулкий плеск. И крики. Знакомые крики. Бабы Мани.
– Архип! Безрукий ты этакий! Архип! Топим! Топим же!!!
Я выскочил во двор в подряснике нараспашку. Картина, открывшаяся мне, могла бы вдохновить Брейгеля на написание «Вавилонского потопа, версия 2.0». Бочка на крыше сарая, видимо, не выдержав «напора самотека», дала течь по всем швам. Но это было еще полбеды. Главное действо разворачивалось ниже.
Где-то в недрах «системы» произошел разрыв магистрального шланга (видимо, не выдержавшего напора из лопнувшей бочки). И из этого разрыва, как из гейзера в Йеллоустоне, бил фонтан воды метра полтора в высоту. Вода с шумом обрушивалась на сарай, на церковную стену, на дорожку. Но самое страшное было в другом: дед Архип, в погоне за «дешевизной», подключил свою систему не к водопроводу напрямую (кран был слаб), а… к дренажному люку! Тому самому, куда стекали дождевые воды. Люк был засорен. И теперь этот фонтан, ударяя в крышку люка, превращал его в мощный разбрызгиватель, заливающий все вокруг. Вода уже подступала к порогу храма и с мрачным журчанием затекала в приоткрытую дверь цокольного этажа, где у нас хранились старые иконы, стройматериалы и… пасхальные украшения.
