Лекс сбегает по ступеням.
***
Сижу на стуле и пару минут смотрю на телефон, не решаюсь его включить. Потом достаю из шкафа в спальне вешалку с выглаженной рабочей формой и раздеваюсь до нижнего белья. Чтобы не терять время зря перед тем как включить телефон, решаю ходить вокруг стола не просто так, а на ходу одеваться.
Первый круг – кое-как надеваю плотные капроновые колготки телесного цвета. Второй круг – белая рубашка с длинным рукавом. Третий круг – снова вприпрыжку залезаю в юбку. Четвертый – жилет поверх рубашки. На пятом круге всё поправляю.
Форма темно-коричневая – в цвет кофе, а может просто шеф нам каждый день на что-то намекает, наряжая в такие цвета. Мог бы к Новому году придумать что-то праздничное.
Волосы решаю уложить в кафе. Я беру с полки в коридоре несколько невидимок и, наконец, телефон со стола. Глубоко вздохнув, зажимаю боковую кнопку. Экран приветствует меня, а я, волнуясь, прикусываю большой палец и жду, когда за радостной мелодией посыплется кучу уведомлений о пропущенных.
Три, два, один.
От мамы двадцать пять.
От шефа чуть меньше.
Похоже то, что я живу над кафе, удобно не только мне.
Мама уже вряд ли будет перезванивать, у них поздний вечер, а с шефом увидимся через десять минут. И если я выживу к концу дня, то буду составлять план по своему спасению.
Придётся искать другого Алешку! Может не надо будет никуда ходить, и я найду его на вечеринке? Главное, чаще улыбаться.
Накинув пальто и обмотав шею объемным шарфом, выхожу из квартиры.
***
Пять минут, и я стою у дверей черного хода, собираюсь с силами. Основной шум слышится с другой стороны – у главного входа и на главной улице.
Оглядываюсь. Во дворе лишь соседка с пушистым шпицем – хрустит снегом и наворачивает круги у детской площадки. Сегодня для местных – прохладно, минус десять. Из-за высокой влажности на Сахалине зимой даже в небольшой минус кажется холодно, а здесь в Москве влажность небольшая, и от этого низкие температуры кажутся теплом.
Поэтому я хожу в обычном пальто и шарфе. Мне нормально.
– Я люблю людей. Я очень люблю людей. Люди, я люблю вас.
Повторив свою аффирмацию на каждый день, я тяну руку к двери, но она резко открывается сама. Отстраняюсь также резко, чтобы не получить по носу.
Лекс и какой-то парень с татуированными руками выходят с сигаретами в зубах. Оба раздеты до футболок, но шапочка на Лексе держится, как прибитая.
– О, мисс Италия, – он, ловко переметнув сигарету на другой край рта, лезет в накладной карман брюк и роется, не отрываясь взглядом от моего лица.
Второй парень тоже внимательно меня изучает и стоит, преградив путь, будто сомневается – впускать меня или нет. Замешкавшись, я бросаю им сердитый взгляд, что встали на моем пути, а потом нагло иду напролом.
Фэйсконтроль расступается, но слышу за спиной смешки.
– Я люблю людей. Люди, я люблю вас.
Иду, цежу сквозь зубы свою мантру. Чувствую в спину пристальный взгляд и поэтому оборачиваюсь. Парень отпускает дверь, а Лекс смотрит на меня, выдыхая дым с морозным воздухом. Я не успеваю сделать и пары шагов, как Таня, наш бармен, врезается в меня, вылетев из посудомоечной с горой мокрых стаканов на подносе. Она, как эквилибрист в цирке, ловко удерживает поднос, уронив всего лишь три стакана.
Словно в замедленной съемке я вижу, как на мелкие кусочки бьется моя зарплата.
– Какого хрена ты путаешься под ногами?! – Таня смотрит на пол. – Лучше бы помогла!
