Я нажала кнопку завершения вызова и несколько секунд смотрела на потухший экран. Разговор с Дэвидом всегда действовал как лекарство – успокаивал и придавал сил.
Дверь в мамину спальню была приоткрыта, и через щель пробивался тусклый свет ночника. Она спала, книга лежала на одеяле, очки сползли на кончик носа. Я тихо вошла, сняла с матери очки, отложила книгу и поправила одеяло. В тусклом свете ночника лицо Маргарет казалось умиротворенным, почти безмятежным. Никаких следов боли или страдания – просто женщина, спящая в своей постели.
Я осторожно наклонилась и поцеловала мать в лоб. Такой знакомый жест, но не мой. Когда-то давно, в детстве, именно Маргарет целовала меня на ночь. Теперь роли поменялись, и от этого осознания что-то сжималось в груди.
Сон не шел, хотя усталость давила на плечи. Мысли кружились в голове, не давая покоя. Я снова взяла телефон, пролистала сообщения от агента, проигнорировала несколько пропущенных от коллег по съемкам и открыла галерею фотографий.
Последний снимок с Дэвидом был сделан месяц назад на закрытой вечеринке после какой-то премьеры. Мы стояли близко, его рука обнимала меня за талию, а я смеялась, запрокинув голову. Со стороны мы выглядели как пара, и мне в глубине души ужасно хотелось, что бы о нас написали в желтой прессе. Но мы были просто друзьями. Близкими друзьями.
***
Рождественское утро встретило ясным, морозным солнцем. Я проснулась раньше матери и решила приготовить завтрак – что-то, чего я не делала в этом доме с подросткового возраста.
Поиски в кухонных шкафах обнаружили запасы органических продуктов, безглютеновой муки и других ингредиентов, о которых я раньше не задумывалась. Мама явно следила за своим питанием. Возможно, даже до болезни.
– Что ты делаешь? – голос Маргарет застал меня врасплох.
Мне пришлось обернуться. Мама стояла в дверях кухни, завернувшись в теплый халат. Она выглядела отдохнувшей, но все равно слишком хрупкой.
– Оладьи с черникой. Твой рецепт, хотя я не уверена, что помню его правильно, – я натянуто улыбнулась.
– Молоко нужно вливать постепенно, – мама подошла ближе и заглянула в миску с тестом, – и ты забыла ваниль.
– Точно! – драматично хлопнула себя по лбу.– Знала, что что-то упускаю.
За завтраком мама рассказывала мне о своем книжном клубе и соседях, избегая темы болезни. Я не настаивала, понимая, что матери нужно время.
– А как Дэвид? Ты говорила с ним после приезда?
– Да, вчера вечером. Он передавал тебе привет, – ответила я, отводя взгляд.
– Передавал привет? – мама подняла бровь. – Или это ты только что придумала?
– Мам!
– Что? Я просто спросила. Вы двое ходите вокруг да около уже сколько? Три года?
Я тяжело наигранно вздохнула. Мать всегда была проницательна, когда дело касалось чувств. Тем более моих.
У меня не нашлось ответа. Мысль о том, чтобы признаться Дэвиду в своих чувствах, одновременно пугала и манила. Я столько раз представляла этот момент, но всегда находила причину отложить его на потом.
– Я подумаю об этом, – я сделала паузу. – Но не сейчас. Сейчас я хочу сосредоточиться на тебе.
Мама кивнула, принимая решение.
– Кстати, завтра собирается книжный клуб, – сказала она, меняя тему. – У моей подруги Сары в гостиной. Хочешь пойти со мной?
– В книжный клуб? – я удивленно подняла брови. – Ты уверена? Они же набросятся на меня с вопросами о кино, знаменитостях и … я не знаю, большом городе и о той штуке, что я привезла поставить тебе на полку.
