– Я буду приходить два раза в день, – сказал он с редкостной добротой. – Ты же следи внимательно, чтобы она не делала резких движений, от которых могут повредиться швы. Для поддержания сил корми ее куриным бульоном и давай почаще напиток из сока бедмушка[33] с розовой водою.
С этими словами он распрощался. Рассыпаясь в благодарностях и сложив почтительно руки, я пожелал ему благополучия и отпустил, одарив духами и бетелем[34].
День и ночь проводил я в заботах о своей пери[35] и даже отдыхать себе запретил. Каждый день я молил бога, чтобы она выздоровела. К счастью, вскоре прибыл купец, который привез мне мое имущество. Я продал все товары за первую цену, какую за них предложили, и принялся тратить деньги на лекарства. Хирург постоянно навещал нас, и вскоре раны красавицы закрылись и стали заживать. Через несколько дней было совершено омовение, как полагается при выздоровлении. Меня охватила бурная радость; цирюльника Ису я наградил халатом и золотом, а прекрасную пери усадил на маснад, велев разостлать великолепный ковер. Богатая милостыня была роздана нищим – в тот день я чувствовал себя так, словно мне досталась власть над семью странами света[36]. Поправившись, красавица так расцвела, что лицо ее засияло, как солнце, озаряясь блеском чистого золота. Глазам нестерпимо было глядеть на ее красоту. Я служил ей беспрекословно и выполнял все, что она требовала. Гордая своей красотой и опьяненная властью, она, если и обращала иногда свой взгляд на меня, то лишь для того, чтобы сказать:
– Смотри! Если тебе дорого наше расположение, никогда не вмешивайся в наши дела. Все, что мы скажем, должно исполняться без оговорок. И не суйся не в свое дело, не то пожалеешь.
По обращению ее было видно, что моя преданность и покорность несомненно нравятся ей. Я ничего не делал сам без ее согласия и всем ее приказаниям подчинялся с полной готовностью. Некоторое время все шло хорошо и спокойно. Чего бы ей ни хотелось, я тотчас же доставал. Но вот настал день, когда все товары, какие у меня были, весь капитал и вся прибыль – все разошлось. Кто поверит мне в долг в этой незнакомой стране? Начались затруднения с самым необходимым. Сердцем моим овладела забота; от тягостных мыслей я начал худеть, а лицо мое потемнело. Все думал, к кому обратиться, но понапрасну – бедняк ведь сам несет свое горе.
И вот однажды прекрасная пери со свойственной ей проницательностью угадала мое состояние и обратилась ко мне:
– Эй, как тебя! Твоя верная служба неизгладимо запечатлелась у меня в душе, но вознаградить тебя за нее я сейчас не могу. Если же тебя одолевают заботы о каких-нибудь потребных расходах, выбрось их из своего сердца. Подай мне листок бумаги, чернильницу и калам[37].
Я тут же смекнул, что это, наверно, шахская дочь из какого-нибудь государства, раз она ведет столь возвышенные речи, и мигом принес ей принадлежности для письма. Красавица написала письмо и вручила его мне.
– Поблизости от крепости, – сказала она, – есть ворота с тремя арками. Там в переулке стоит огромный дом. Хозяина дома зовут Сиди Бахар[38]. Пойди и доставь ему эту записку.
Исполняя ее повеление, я по указанным признакам добрался до места и послал привратника доложить о письме. Тотчас же вышел ко мне молодой привлекательный эфиоп, с изящным тюрбаном на голове. Лицо его хоть и было темным, но словно светилось одухотворенностью. Он принял из моих рук письмо и, ничего не сказав, ничего не спросив, удалился внутрь дома. В скором времени он вернулся с одиннадцатью невольниками. Каждый из них нес на голове по подносу с запечатанным парчовым кошелем.
