Джульет достался кукольный домик. На большее она и не рассчитывала, потому что поссорилась с бабушкой за год до ее смерти и ушла, заявив, что никогда к ней не вернется, а потом отчаянно рыдала на лужайке возле дома, уткнувшись в плечо Мэтта.
Она помнила, как рассыльный, работавший на Фредерика, приехал холодным осенним вечером к ней в дом на Далси-стрит. Он помог Джульет осторожно поставить домик в детской у малышки Би, когда та спала. Водитель ворковал над ней, но она не проснулась.
– Хороший будет для нее подарок, когда она проснется, – сказал он и ушел, хотя она уговаривала его выпить чашку чая. – Нет, я должен вернуться сегодня в Годстоу. Мистер Фредерик хотел, чтобы я рано утром был у него. – Мысль о том, что он поедет назад по М40 и увидит Соловьиный Дом, наполнила ее такой отчаянной ревностью, что она даже удивилась. – Он просил передать вам, моя дорогая, чтобы вы не терялись и поддерживали с ним связь. Просил навещать его.
Но она, конечно, этого не сделала. Жизнь шла своим чередом, и что теперь могло позвать ее туда? Она сравнивала свою жизнь с разбегавшимися кругами на воде пруда – в центре ее главная задача: каждый день кормить, одевать троих детей, присматривать за ними. Фредерик находился где-то далеко на внешнем крае, где вода почти спокойная. Когда-нибудь она, конечно, съездит к нему на ланч, может, вместе с Мэттом, через пару месяцев, в годовщину их свадьбы. Если она соберется. Когда-нибудь…
Внезапно открылась дверь, и Джульет вздрогнула. Взглянула на экран и обнаружила, что он пустой, потом на дверь и увидела Генри Кудлипа. Он потирал ладони и опять нацелил на нее пальцы, похожие на акулу.
– Так, Джульет. – Он лягнул дверь, захлопнув ее, прислонился к ней спиной, потом резко оттолкнулся. Она вскочила на ноги и тут же отругала себя за это. Надо было остаться сидеть, скрестив руки, с усмешкой, пока он ходил между дверью и книжным шкафом, потирая руки. Надо было ткнуть пальцем в пятна от пота, расползавшиеся на груди его розовой рубашки. Надо было…
– Слушай, мне надо поговорить с тобой.
– Верно.
– Боюсь, что это серьезно. Я разговаривал с лордом и леди Дауни насчет утреннего недоразумения.
У Джульет исчезла вся бравада, словно выпустили воздух из воздушного шарика. Теперь она не могла встретить его взгляд.
– В отделе будет реорганизация. Я полагаю, что это не является для тебя особым сюрпризом, но, к сожалению, мы с тобой должны поговорить о твоем будущем, моя дорогая. Лучше ты сядь.
– Да, – пробормотала Джульет и рухнула на стул. – Да-да, конечно.
Джульет пошевелила ногой сухие листья на церковных ступеньках. Откуда мертвая листва в мае? Она ускорила шаг, хотя туфли натирали ей пятки. У нее пересохло в горле. Ей хотелось поскорее оказаться дома, забиться в свою нору. Нечищеные зубы казались мохнатыми. Она почистит их первым делом, как только придет домой, так почистит, что кровь пойдет из десен.
– Наши дороги разошлись, – так назвал это Генри, словно это было их обоюдным решением. – Нам уже не интересно друг с другом, не так ли? Весьма печальный факт.
– Ты не слишком опечален, – сердито огрызнулась она. – Ты облапошиваешь меня, чтобы провести это через кадры? Ты сказал, что реструктурируешь отдел и моя должность становится лишней, и тут же предлагаешь мне работу с гораздо меньшей ставкой и понижением, поэтому я не могу ее принять…
– А ведь могла бы, моя дорогая, мне хотелось бы этого. – Генри разглядывал свои ногти. – Я несколько недель работал с менеджерами по персоналу, пытаясь разработать для тебя восхитительную программу…
