– Да ну что ты! Ты же ведь на работу. Кстати, сегодня уже всё будет готово. Мы с Фёдором постараемся.
Сегодня на ней снова была та же короткая белая юбка и та же самая блузка, что и при первой их встрече.
– Спасибо, Паша, – и, закинув руки ему на шею, она приподнялась на цыпочки.
С трудом оторвавшись от губ Маши, он пошёл на территорию. Первым, кто ему повстречался был старик Пахомов:
– Здорово, Пал Романыч! – механик протянул руку. – Я энто гляжу, что у тебя жизня-то налаживается!
– Да не знаю я ещё пока сам, Матвеич, – пожимая старику руку, почему-то смутился Пашка.
– Налаживается-налаживается! Я же вижу.
– Чего ты там видишь? – попытался разозлиться Пашка, но Матвеич ему не дал.
– Кады женщина смотрит так, то энто уже всё – крантец.
– Ты, что, видел, как мы целовались? – догадался он.
– А то! Ежели цельных пять минут вы посреди дороги стояли, – старик улыбался, но не ехидно, как обычно, с издёвкой, а как-то ласково, словно дед при виде любимого внучка.
– Ладно, Матвеич. Пошёл я переодеваться. И ты, это самое… Особо не трепись никому.
– Хорошо, Романыч, не буду.
В коридоре ему навстречу попалась Анюта, то бишь Анна Сергеевна:
– Здравствуй, Паша, – она вывернула из-за угла настолько неожиданно, что они буквально столкнулись в узком проходе.
– Чего? – не сразу сообразил Пашка, приходя в себя после столкновения.
– Доброе утро, говорю. Ты бы хоть по сторонам-то смотрел бы иногда, – смеясь, пожурила она Павла нормальным голосом и вполне доброжелательно. Отчего тот окончательно впал в ступор.
– А… Здравствуй, Анюта. Ты сегодня шикарно смотришься, – он бы ни в жизнь не сделал комплимент этой стерве, если бы не утреннее прощание с Машей.
– Ладно уж, иди работай. Ты, кстати, на линию сегодня выезжать не собираешься? – уже в своей обычной манере проскрипела она, но покраснела при этом знатно. Залилась краской так, что аж шея и плечи до самых грудей покраснели, будто ровным загаром покрылись.
– Пока нет. Я сегодня на ремонте. Ты же видела в боксе тот старый грузовик.
– Ну, да, видела. Ты к Таньке потом всё равно сходи, – опустив глаза в пол, промямлила Анюта и, развернувшись, прошмыгнула к себе в кабинет.
«Нет, реально мир сегодня сошёл с ума», думал Пашка поднимаясь в раздевалку. «Сначала Старый, теперь вот Анна Сергеевна… Они что, реально что ли рехнулись? Нет, это не к добру! А к медсестре мне лучше сегодня не ходить как минимум до обеда».
Федька был уже на рабочем месте:
– Доброе утро, Пал Романыч. Я вот уже всё подготовил, – жизнерадостно сообщил он, едва Пашка появился в мастерской.
– Федя, мы же с тобой договорились, что ты больше не будешь называть меня на «вы» и по имени-отчеству, – у него уже не осталось совсем никакого желания с кем бы то ни было ругаться, но этот чудик его уже достал. – Ладно, показывай, что ты здесь натворил.
– Вот, смотрите. То есть, смотри! Здесь и здесь я поставил новые хомуты – старые пришлось срезать. Пётр Матвеич сказал, что можно на проволоку прикрутить, а я … Целый час потратил, пока подобрал по размеру! – раскрасневшись словно ученик на экзамене, Федька точно стал похож на мальчишку.
– Не понял… Так во сколько же ты сюда припёрся? – удивлённо воззрился на него Пашка и тут же осёкся, едва не покраснев. «Сам-то ты, друг, на сколько опоздал?»
– Я в шесть тридцать был уже здесь.
– Зачем? Тебе, что, не спится? – про себя Пашка только ухмыльнулся. Сам был таким же.
