Стук в дверь, жадный на объяснение персонал из огромного штата слуг повёл меня в столовую. У каждого крыла замка своё время на приём пищи, меня определили к гарему. Сдержала эмоции, шкрябая ногтями по ладоням. Учесть гаремной девицы меня заведомо злила, но стратегия протеста явно не должна повторять рынок рабов.
Ладно, решаем проблемы по мере их поступления.
Гарем немаленький – около сотни девушек. Ловлю на себе недобрые взгляды, но без труда их игнорирую. Плевать, что они обо мне думают. Главное – не встревать в конфликты. Хотя уверенна, что новеньких тут давят, как блох.
Примечаю очевидную иерархию. Надо бы в этом разобраться, но желания нет. Друзей я тут не найду, да и не хочу встревать в историю с доверием, сплетни перемалывать – гадость.
А девушки попадаются милейшие, глаза наивные. Но такие забились в углу… руки рабочие – видимо, помогают по хозяйству, а значит, ремесло непродажное. Приятное открытие: как будто можно избежать участи шлюхи.
Высунула нос во двор, готовясь получить по нему от стражи, но – удивительно! – на посту тишина. Я обнаглела и вылезла наружу, жадно вдыхая морозный воздух – такой обалденный! И снова Мордвин прекрасен, куда ни посмотри! Ну что за место? Даже на заднем дворе, даже в местах для прислуги всё такое ухоженное, но самобытное, достойное! И, как ни крути, лица здешних жителей улыбчивые, здоровые, румяные.
Но без ложки дёгтя никак, и потому я порядком напряглась, услышав звуки очевидной драки за углом. Щемящий сердце задавленный стон после череды пинков по грудной клетке, хрусты, звон металла. Я сжала зубы, вены налились ядом, стоять в стороне не было сил.
Глупой затеей было ввязаться, поэтому я ринулась в гущу событий.
Вышла из своего укрытия и утвердилась в догадке: вот она вся стража, доблестно ушедшая с постов. Лихие мужики месили ногами лежащего на окровавленном снегу – молодого, но крепкого. И этот бедолага дерзко ухмылялся, хоть и, очевидно, из последних сил, харкая своей кровью.
На моё появление повернули головы, но не приняли всерьёз:
– Шла бы ты отсюда, зайка. А то, неровен час, на десерт пойдёшь. – меня оценили голодные мужчины, продолжая издеваться над своей жертвой, – По кругу хочешь? Устроим.
Гадость!
Злость и брезгливость закипели внутри, выбиваясь из-под контроля. Магия пробудилась и обещала прорваться фонтаном, если я не сдвинусь с места. А кровь на снегу будто на сердце проливалась. Оно начало биться отчаянно, хотя до этого вроде себя так эмоционально не проявляло.
Отбившаяся от хозяйской руки стража ходила по краю, не зная, что я убийца – увы, но это так. Не я, конечно, должна их наказывать, но если ждать праведного гнева хозяина, жаловаться, искать с ним аудиенций, то в это время мрази забьют парня насмерть.
Не позволю.
– А ты, Риордан, ничтожество. Был, есть и будешь. Без гроша за душой.
– Зато… – сплюнув кровь, отозвался бедолага Риордан, —…Душа будет. Не как у вас скотов! Выживу – найду вас и прикончу!
– Душа у него будет! – передёрнул самый плечистый из палачей, – Так мы её из тебя выбьем!
Удары посыпались с новой силой, а я разозлилась так, что подошла в упор к самому прыткому, который шире меня в три раза, выхватила из его ножен некрасивый меч и мазнула лезвием по коленным связкам так, что он обмяк как чучело, набитое сеном. Хороший приём, беспроигрышный… рукояткой меча я ударила чётко в затылок ближайшего ко мне мужчину, который был многим ниже своего заводилы, тот упал в бессилии и тёр голову. Подножка, ещё один страж падает. Осталось четверо, и они были настроены решительно. Наконец, восприняв меня всерьёз, как боевую единицу, они вынули оружие и понеслись на меня, но я выставила перед ним палец, а второй рукой занесла меч над их трусливым командиром, который тут же приказал остальным:
