Но и мужской глаз млел, созерцая: было на что полюбоваться.
По сигналу Омара Халифы прозвучал гонг, и стражники выпустили из клеток двух исполинских псов. Жуткие пятнистые буро-коричневые монстры с мощными челюстями, дробящими пушечные ядра в пыль, и ростом как лошадь, топтались на месте, поднимая зловонную пыль в воздух. Их рык угрожающе разрезал пространство, заглушая крики людей, пришедших посмотреть на кровавое представление. Цепи, державшие смертницу, фиксировали плечистые стражники, дающие ей очень ограниченные варианты к перемещениям.
– Бесчеловечно… – буркнул Лорд Блэквелл, но, несмотря на все события, девушка стояла неподвижно.
Он хотел вмешаться, но тут же оценил меры безопасности Халифы – купол, блокирующий любую магию вмешательства, который одновременно оберегал зрителей. Меры затратные, но эффективные. Омар берег своих покупателей.
Блэквелл сжал челюсти и не удержал эмоций. Магия бурлила, вырывалась наружу сквозь вечный контроль, будто зачуяв вопиющую несправедливость. Наблюдать и бездействовать – это было не про него. Да и интуиция выла: допустить этой казни нельзя!
Псы всё бежали, приближая расправу, а девушка…
Стояла невозмутимо, словно вокруг не жаждущие её убить монстры, а назойливые мухи. Псы же нагоняли ещё больший ужас, рычали так, что зрители затихли и замерли от страха.
– Ты откуда таких свирепых взял? – прорычал Блэквелл.
– Неделю не кормил! – похвастался Халифа, – Освирепеешь тут!
Девушка же подняла на них хрустальный взгляд тогда, когда расстояние сократилось до десятка метров. Пристально глядя в глаза самой смерти, она не выдавала и грамма паники, а расстояние всё сокращалось, в то время как нервы публики натягивались.
Но в последний момент она сорвалась с места в прыжке, закручивая собак в цепи.
Стражники, держащие эти самые цепи от рывка не удержали равновесия, дёрнулись с места и полетели на разъярённых собак. Обезумивший пёс в ярости перекусил первое, что попалось в зубы – стражника. Мощные челюсти рвали свежее мясо с довольным рыком, а цепь уже не натягивала толстую безобразную шею.
Девушка стёрла лоб со лба, впервые выдав капли усталости.
От жары плыло в глазах даже под шатром, Блэквелл подозревал, что на Арене просто душегубка, и потому надеялся на расторопность Франческо и нужный момент. Купол, сдерживающий магию, ощущался исправным, вот только Блэквелл чётко ловил магию на арене, где её быть не должно́.
И взвешивал предстоящее решение, пробовал на вкус. Рассудок противился, но что-то назойливо тянулось сгоряча последовать неведомому зову.
В это время смертница в момент оглушила цепями двух стражников, последнему повезло меньше: ему она свернула цепью шею. Хладнокровно мягкой хищной поступью она загоняла псов в клетку, используя свои цепи как кнуты, а те, поджав головы, трусливо скулили и огрызались, забыв про навязчивый голод и ярость.
Халифа забился в истерике, толпа бушевала и смеялась, а Блэквелл не сводил глаз, безмолвно наблюдая за каждым движением на арене. Мысли Омара были заняты подсчётом убытков, которые он понёс по вине своей неугодной рабыни, чернь забыла себя в жестокости и зрелищах, и лишь высокородный господин в белом просчитывал планы и работорговца, и итог битвы.
Но только расчётливый взгляд коснулся причины происходящего вокруг хаоса, как рабыня будто почувствовала внимание и растерянно начала искать его в толпе.
