Шпилька вошла прямо между рёбер с лёгкостью, она лишь судорожно схватила воздух ртом и схватилась за шею хозяина, пытаясь устоять на ногах. Смотрела в его глаза и пыталась дышать.
– Как же… недоглядела. Шпильку… – бормотала Алиса хрипло. Голос иссякал, дыхание засвистело.
Блэквелл подхватил за талию, забыв про Аннабель. И графиня пулей вылетела из покоев архимага.
– Искорка… – растерянно прошептал он, не зная, что делать.
Он потянул шпильку, но Алиса лишь зашипела от боли, почувствовав сопротивление шипов. Кровь хлынула из уродливой раны на руки Блэквелла.
– Пойду… – просипела она, зажимая рёбра, и кривой походкой, цепляясь за стены, вышла в коридор.
Упала на банкетку, а Блэквелл всё стоял с окровавленными руками, держа шпильку.
Алиса прижимал руки к ране, пыталась позвать на помощь, но лишь громко заглатывала воздух. Залила кровью обивку, но упрямо надеялась отлежаться. Ей вдруг непреодолимо захотелось спать, и глаза начали непроизвольно закрываться.
Она не столько спала, сколько бредила, потому что всё казалось слишком настоящим. Чудилось, что хозяин сидит на полу рядом, положив свою голову ей на живот, и гладит руку. Она глубоко в душе́ знала две вещи: что такое просто не могло произойти в реальности, и что от этой раны она не умрёт, надо лишь поддаться магии и позволить ей сделать своё дело.
На языке ощутила вкус пряного миндаля – это зелье она хорошо знала на вкус, оно заживляло раны. А потом кровь перестала утекать, а рана зачесалась заживая. Промокшая одежда высохла слишком быстро, а по холодным ногам пробежало тепло.
Сладкий сон пришёл к ней впервые с битвы за Мордвин. И снились поцелуи на поле боя, глаза изумрудные, в которых таилась боль и чувство вины.
Утренние посиделки в уютной библиотеке стали своего рода обязательной программой, пока «Омега» перекочевала из Форта Браска в Мордвин.
«…-Эклекея застыла в ожидании вестей с Мордвина, но всё, что может Совет, это убеждать людей, что всё хорошо, опровергая слухи.
– О каких слухах вы говорите, лорд Саммерс?
– Герцога видели в Форте Аманта, в Мерлоксе. И знаете, что говорят о его взгляде? Что он чёрный»,
Артемис перестал читать, потому что Дрейк громко закашлял:
– Ненавижу этого гада Энтони Саммерса! – с искренним пренебрежением заговорил медноголовый Дрейк, – Его убогая семейка отняла у Марка Кэмптон, а теперь Энтони гадит всем, кого знает.
– Дальше. – сурово распорядилась Алиса, и Артемис продолжил читать «Гермес»:
«– Я был в Мордвине в момент битвы, сражался со всеми бок о бок! – рассказывает нашему корреспонденту барон Кэмптон.
– Это похвальная смелость! Не каждый лорд в наше время выйдет на поле боя. Барон, так значит вы были свидетелем того, как герцог сражался за свой дом? Это, наверное, впечатляющее зрелище! Говорят, что битва была великой, не обошлось даже без ещё одной интересной личности в лице примага Алисы Лефрой.
– Меня, к несчастью, обезвредили слишком рано, чтобы застать Алису Лефрой. А когда я проснулся лишь через сутки в замке, там царил уже постапокалиптический хаос. Никто не мог подать мне ужин, не было лекарств, Советников на месте не было. Я столкнулся с невероятным пренебрежением со стороны дозора, которые быстро сопроводили меня, чтобы я покинул замок. На вопросы не отвечали… позже я пытался вернуться в Мордвин, чтобы помочь герцогу, но… меня не впускали.
– Легендарная защита Мордвина?
