Рэнфри медленно двигал левой рукой, подбираясь ладонью к поясной кобуре, и пытался вспомнить, какой патрон заряжен первым. «Разрывной или бронебойный?» Тэн так же медленно поднимал вверх ствол своей винтовки, это Говард заметил боковым зрением, но снайпер находился в невыгодной позиции, и рисковал нарваться на выстрел из штурмового чудовища Сига.
– Я? – притворно удивился Рэнфри, поднимая вверх правую руку, обращённую ладонью к Сигу. – Ну, это вряд ли. Мы все подписались на это дело, и ты тоже. Тем более, что сейчас нужно решить проблему с переходом через сраный барьер, а не собачиться тут друг с другом.
– Ты… – ствол «сига», до того подрагивавший в стороны, теперь был направлен в грудь Говарда. Сигизмунд сосредоточил взгляд на командире, и с сопением втянул холодный воздух. – Конечно! Это ты во всем виноват! Если бы не ты, я бы не оказался здесь, в этой клоаке.
Рэнфри, оценив расстояние и шансы, понял, что сегодня очень неудачный день. Куда бы он не рванулся, наёмник успел бы нажать на курок, и превратить своего командира в кусок нашпигованного иголками мяса. Или в подгоревший бифштекс. Или в клочья рваной плоти – смотря в каком режиме находится винтовка. Следующим будет Тэн, чья реакция превосходила Сигизмунда, и, возможно, выстрел стрелка будет удачен – но сам снайпер погибнет. Говард улыбнулся, показывая свой клык из слоновой кости.
– Шешоу, хуйлай! – приказал он Тэну, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно выше, как орали командиры желтозадых. Рэнфри надеялся, что правильно вспомнил слова родного языка стрелка. «Стрелок, назад».
Вздрогнувший от неожиданности Сигизмунд не заметил, как позади него из ниоткуда возник Тукк, а широкая ладонь палача легла на худое горло аристократа. Снайпер, не раздумывая, прыгнул назад, влипнув в барьер одновременно с Рэнфри, и время растянулось многократно.
Говард не мог сказать определённо, сколько прошло времени, пока он преодолевал сгустившуюся пелену барьера, и что он при этом почувствовал. Все это стёрлось из памяти, и он обнаружил себя уже с другой стороны, кричащим в серебрящуюся прозрачную завесу какой-то набор ругательств. Почему-то матросских. Рядом с ним завывал Тэн, призывая гнев многочисленных богов своей родины. «Нажал Сиг на курок, или нет?» – раскалённая мысль пронзила мозг, но Рэнфри отмёл её прочь. Он был жив, значит, аристократ не успел выстрелить. На той стороне барьера Сигизмунд, потирая горло, что-то объяснял невозмутимому палачу, стоящему перед ним, как небольшая татуированная скала. Винтовка уже висела на ремне за спиной Деливеранса, и на его лице было написано неподдельное сочувствие к Сигу.
В следующий момент один из бойцов, до того державшихся в отдалении, и навьюченных рюкзаками, преодолел барьер. Он или забыл, что лишён амулета, или понадеялся, что ему повезёт, но все мысли о мятеже моментально вылетели из головы Рэнфри.
Он видел много разных смертей и несчастливых случайностей. Но подобных не наблюдал никогда, особенно с такого близкого расстояния. Третий, если он правильно распознал искажённое мукой лицо, наполовину прошёл через барьер, намертво в нем застрял, и теперь словно расплывался в воздухе. Его тело разворачивалось множественными плоскостями разных цветов и оттенков, от красного до коричневого, распространяясь вверх и в стороны. Наконец, хрупкая плоть не выдержала, и барьер расцвёл яркой алой вспышкой, когда боец распался на миллиарды мельчайших брызг. Пелена ненадолго колыхнулась, испуская ровное тусклое свечение, а потом снова приобрела прозрачность.
