После, отец относился к нам как к животным. Винил во всем и вся. Бил, выгонял на улицу, а сам играл с друзьями в карты на кухне, спуская мамины сбережения и все, что было ценного в доме. Он много пил. И в одну из таких пьянок его убили. Зарезали, как визжащую свинью. Мы даже не попытались ему помочь. Деян закрыл глаза и продолжил лежать на траве в саду, пока друзья отца выходили из дома и исчезали за калиткой. Я внимательно наблюдала за братом. Он был спокоен, слегка задумчив. Конечно, никто не поверил, что наш отец умер от рук его друзей. На мне висел долг в две человеческие жизни и благо сейчас уже детей не казнят за смерть родителей. Иначе у брата возникло бы много вопросов. Я рада что он остается в неведении до сих пор. Рада, что хоть в каком-то смысле правители Бронды сделали мою жизнь слегка проще. И недалекость брата также сыграла на руку.
Мы никогда об этом всем не говорили. Поначалу было тяжело. Уже через год я оказалась в рабстве у господина. Я была ребенком и быстро адаптировалась в новых условиях. А еще через год отменили казни для детей. И тогда-то осознала, что мир никогда не будет справедлив к таким как я. Правосудие, жалость, желание быть услышанным, все это детская ерунда, которая была обязана остаться с ребенком. Взрослая же Каэлин понимала, что мир наполнен грязью и злом, несправедливостью, бездушием, сплошным эгоизмом.
– Как глупо, – вздыхаю и достаю трубку.
Тишина оглушает.
Я часто думаю о предстоящем. О всех тех смертях, которые уже предрешены. Сколько их будет? Сотни? Тысячи? Кому как не дяде знать обо всем этом. Пока у меня нет возможностей, я просто остаюсь наблюдателем. И это нормально. Так можно накопить достаточно сил, смелости и всего того, что в нас может воспитать лишь окружающий мир.
Пиратский остров.
Здесь можно почувствовать себя частью чего-то очень плотного и загадочного. Несмотря на пустоту улиц в дневное время, с наступлением вечера дороги освещаются зловещим и пьянящим светом. По углам под толстыми чугунными котлами вспыхивает огонь, а воздух наполняется ароматами благовоний и сожженных венков или оберегов. Из домов выходят колдуны и колдуньи, призывая к себе знакомых пиратов и растерянных торговцев.
Почти всегда остров находится в тумане, и даже днем невозможно рассмотреть кого-то на песчаных берегах и в порту. Пиратский остров находился далеко от ближайшего континента и являлся вражеским для почти всех стран ныне существующих. Живя разбоем и грабежом, многие с рождения становились преступниками и злодеями. Даже когда в морях появилась рыба, а в небе сонная птица, люди, рождающиеся на пиратском острове, стремились в море на поиски кровавой добычи и захвата чужих кораблей.
Прошло много времени, когда наконец пиратский остров заключил мир лишь с некоторыми странами и начал вести торговлю. Живя долго в изоляции и предаваясь лишь одному и тому же образу жизни, люди с острова не смогли влиться в общество простых и мирных людей. Им пришлось надолго укорениться в песках родного дома. Но мало кто жаловался, ведь пираты во многом полагались на божественный народ богини Кардуны.
Потомки колдуньи Вивьен, первой представительницы божественного народа, появлялись после захода солнца и варили свои зелья прямо под старыми тряпичными навесами главных улиц. Если не знать и находиться здесь впервые, то можно предположить, что еще немного и откроются врата Навь и поглотят все живое. Но на самом деле колдуны и колдуньи варили зелья, вдохновляющие для корабельных шутов, настои от усталости, для хорошего сна и для душевного спокойствия топящих себя в одиночестве моряков.
