Несмотря на кажущуюся унизительность позиции, Инь знала, что это особая власть. Контроль того, что, как и когда ощущает партнер – ритм, глубину, остроту ощущений. Даже не видя лица, она знала, что его глаза потемнели от страсти, губы полуоткрыты, а дыхание сбилось в короткие, рваные выдохи. Считывала, чувствовала его ощущения через напряжение пениса и дрожь рук на затылке.
По крайней мере, сначала. Почти сразу жар возбуждения охватил и ее. Поднявшись снизу, он лихорадкой разлился по венам, горячей волной растворился к груди, которая тяжело колыхалась под платьем. Соски терлись о шелк, а пальчики ласкали низ живота, посылая искру наслаждения без посредника, уже напрямую.
Инь попыталась сдержать стон, но он все равно вырвался – низким, протяжным мычанием. В этот момент показалось, что скрипнула дверь, но Инь на нее не обратила внимания. В голове другой совершенно процесс. И о нем же буквально молило разгоряченное лоно, ожидая, когда очередь дойдет до него. А когда, наконец, это случилось, мышцы сжались – намеренно, властно, поглощая в себе.
Жар там стал нестерпимым, пульсирующим. Инь подалась назад сильнее, глубже, ощущая, как в нее входят, двигаются, заполняют, но…
Он не мог быть в двух местах сразу! И еще руки на ягодицах! У людей столько нет!
Вздрогнув, Инь попыталась обернуться, но Анджел не дал это сделать, с силой прижав лицом к животу:
– Милая-милая, это так нужно! – забормотал он. Голос умоляющий, почти что плаксивый, ощутимо дрожал. – Нам нужны деньги! Это всё для тебя. Пожалуйста. Ну же! Нам без денег хана!
Словно выстрел в мозг. Осознание предательства, как ледяная волна, смыло жар и страсть одним махом. Здесь кто-то еще!
Грёбаный куколд!
Инь задергалась, пытаясь вырваться и вскочить, но ее крепко держали. Теперь толчки сзади стали энергичней, словно ожидая, что сделка сорвется.
Вспыхнув, гнев погас так же быстро. Она для них вещь, а как поступают с вещами? Пользуются, не спрашивая, хотят ли они. Что думают, чувствуют, любят.
Отчаяние сменилось почти безразличием – холодным и пустым, как выжженная земля, стерильная от неуместных надежд, грёз и эмоций. Нет даже ненависти, есть только презрение к жалкому мужу, чей пенис всё еще держит во рту.
Как это всё уживается в одном человеке? Инь нисколько не сомневался, что он любит ее. Но… Всегда дело в «но».
Всё для нее – сапфир, музыканты, свадьба, цветы. Нет денег – не будет любви. А предложи ей – его бы послала. Тогда лучше так, она поймет и простит. Всего несколько минут унижения – и приз их окупит. Лавка, дети, балы – всё это будет, стоит раз потерпеть.
Да и глупо ломаться после «красного дома». Анджел мог бы напоить так же, как Роби, и тогда не поняла бы ничего вообще. Но решил, что должна знать, чем жертвует сам. Отдать кредиторам невесту на свадьбе – что сейчас творится у него в голове? Тоже своего рода подвиг.
Анджел не совершил бы его для себя. Он уже доказал это, отдав всё, что у него было еще в «красном доме». Хотя физически не мог использовать все эти часы, взял, столько смог, чтобы ей было легче. Набрал даже кредитов.
Что-то из них теперь надо отдать, так не должна ли она помочь ему в этом? Зато потом у них будет всё хорошо. Или не будет?
Многие бы охотно с ней поменялись местами, но такой возможности им не дают. В этих рассуждениях есть своя логика, но Инь не хотела в ней жить.
А другой жизни нет. Сансара везде – это не страна розовых пони. Под красивой оберткой всегда мерзость и смрад. Продали на свадьбе? А разве не так же, по сути, поступают всегда? Пусть не невесту, но честь, достоинство и совесть уж точно. В той или иной мере все – проститутки. Так или иначе, все себя продают.
