Еще до начала отступления немцев через село отступали власовцы. Так вот они собирали группы мужчин и подростков по 50–70 человек и угоняли их на нашу железнодорожную станцию. Поэтому, чтобы спрятаться от них, я ушел к тетке, которая жила в нашем же селе. Ее сын Миша был младше меня на год, и мы вместе с ним прятались.
Но в их доме тоже устроили шмон, меня нашли, за руку схватили и тоже в эту колонну. А для того, чтобы никто не сбежал, всем в руки давали что-то нести: кому кострюлю, кому зеркало, кому бра. Причем надо было нести над головой.
Пошли, но я уже соображал кое-что и понимал – надо бежать. Иду все медленнее-медленнее и постепенно смещаюсь к концу колонны. Расстегиваю брюки, оголяю задницу, и показываю конвоирам, хочу мол. Ну, давай…
Отбежал в кусты, и метров сто пятьдесят по-пластунски прополз на огороды, подальше от дороги. Залез в какой-то сарай и через щель наблюдал, как они уходили. Вот так я сам себя спас. Потому что никто из тех, кто попал в эту колонну, не вернулся. Я после войны специально интересовался, узнавал – ни один не вернулся…
Но домой побоялся идти и пошел к знакомому. Он меня спрятал на время в подвале. Папа с Демьяном опять прятались на кладбище в этом тоннеле, а Вася спрятался в другом месте. И слышим, все ближе и ближе гул канонады, вот так нас и освободили. Тут уже, конечно, все плакали, радовались.
А буквально на третий или четвертый день – призыв. Папу из-за возраста не призвали. В 41-м Демьяна не призвали из-за болезни сердца, но тут взяли без разговоров. А меня по возрасту еще не должны были призвать, но у меня и Вася 1925 г. р. и почти все друзья на год старше, поэтому я решил пойти вместе с ними. Сказал на комиссии, что я 25-го года, и меня тоже призвали.
Пешком дошли до Рыбницы, а там вдруг стали разбираться, как это так, два брата, не близнецы, но оба 1925 г. р. Так все выяснилось, и меня вернули обратно.
А Демьян с Васей попали служить в разные части. Демьян из-за своего здоровья служил где-то в обозе, с лошадьми. А вот где воевал Вася, он об этом совсем ничего не рассказывал. Начнем расспрашивать, а он скажет только: «Воевал…», и все. Он у нас какой-то скрытный был. И уже только его сын мне с его слов рассказывал, что как-то при бомбежке его засыпало землей. Вася потом рано умер из-за ранений…
А Ваня Сиваченко, с которым они тогда вместе призывались, рассказывал, что их долго даже не переодевали в форму.
Сколько мужчин из села призвали и сколько из них вернулось?
Таких цифр я никогда не знал. Знаю только, что из моих одноклассников с фронта вернулось всего трое: я, Чебан Иван и Коля Рок. Коля был награжден орденом Славы. (На сайте www.podvig-naroda.ru есть наградной лист, по которому разведчик взвода пешей разведки 125-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии красноармеец Рок Николай Иванович 1925 г. р. был награжден орденом Славы 3-й степени: «13.09.44 красноармеец Рок с группой других разведчиков под прикрытием темноты пробрались в глубину обороны противника в районе села Сент-Домокош, и точно выявив его расположение и огневые средства, напали на него.
Разведчики смело бросились на врага и забросали гранатами траншеи и блиндажи. Противник, не выдержав натиска разведчиков, в панике, бросая оружие, отступил. В этом бою тов. Рок уничтожил 7 солдат противника и захватил ручной пулемет»).
Саша Савицкий, но тот постарше, тоже вернулся живой. Кобжилян вернулся после ранения в колено. Из нашего села, кстати, двое получили звание Героев Советского Союза, а один стал полным кавалером ордена Славы. (Выдержка из «Википедии – «На фронт ушли 442 жителя села Сырово, и 254 из них не вернулись с поля боя. 328 за ратные подвиги на фронте были награждены орденами и медалями. А двое уроженцев села: Сиваченко В. Г. и Чумак Д. М. были удостоены высокого звания Героев Советского Союза».)
