Саппалит - страница 12

Когда я добрался до башни, отец уже ломился в деревянную иссохшуюся дверь.

– Заперто? – выкрикнул я, хотя сам прекрасно все видел.

– Помоги!

Вдвоем мы налегли на дверь. Чувствовалось: она хотела поддаться, но что-то не пускало.

Я отошел назад, осмотрел башню. Виднелось одно окно на самом верху. Возможно, если я встану отцу на плечи, смогу немного подпрыгнуть, зацеплюсь за выступ. Но все это только «возможно».

– Да помоги же ты! – взревел отец.

Его крик подействовал магическим образом. В одну секунду я разозлился и наполнился силами. Сбросил рюкзак, разбежался и влетел в отца. Вместе мы пробили дверь. Оказалось, внутри ее сдерживала дощечка, щеколда. Ветер завывал со свистом. Отец оклемался первым, захлопнул дверь.

– Крюк! – закричал он, и голос его эхом разнесся по стенам башни.

Я забыл рюкзак снаружи!

Отец чуть ли не вытолкнул меня из башни. Пока я бежал за рюкзаком, резкий поток ветра ударил в бок, опрокинул меня. Когда я вернулся, отец тут же закрыл дверь и заложил вместо дощечки свой крюк. Уверен, он с удовольствием выплеснул бы накипевшие эмоции, но предпочел проглотить их.

Времени и сил на вопросы не осталось. Темнота сыграла свою роль. Благодаря тусклому свету из оконец, нам удалось заметить обломки лестницы. Верхний этаж.

Уже лежа в спальном мешке, когда ноги мои окончательно согрелись, ветер из оконец облизывал лицо, а сон опутал своей тенью, я подумал: кому понадобилось закрывать башню изнутри?

Для чего выстроили башню изначально мы так и не выяснили. Вероятно, для наблюдения. С верхнего этажа открывался отличный обзор, где мы смогли отследить часть пройденного пути – я удивился, как в действительности петляла дорога. Там же, наверху, нашлись свежие пепел (от самокрутки, уточнил отец) и кости. Не человеческие. Пол был истоптан следами разных подошв.

– Здесь часто кто-то бывает, – озвучил я очевидную истину.

Отец посмотрел в окно, перешел к противоположному.

– Сюда.

Я оторвался от изучения кирпичной кладки, в которой ничего не понимал, подошел к окну.

Совсем рядом, ниже, где горы резко обрывались, расстилался океан. До безобразия спокойный, безмятежный. Рядом с берегом тянулись ветхние постройки, странные закрученные трубы, пирс. Значит, и здесь океан преграждает нам путь. Не позволит уйти. Оставляет единственный выход – пересечь его.

Скорее всего мое лицо приняло мученический вид. Отец понял настроение и сказал:

– Это озеро.

– Озеро? – я почесал затылок.

– Да. Присмотрись.

Он указал рукой вдаль, протянул бинокль, но я уже и сам понял, к чему он клонит. За гладью воды, сокрытые дымкой и облаками, возвышались новые гряды гор. Я развел руками, как бы спрашивая «и что с того?»

– Возможно, оно пресное. И земля здесь иная. Осмотрим постройки.

Отец отошел от окна. Я встал на его место и увидел с десяток зданий и сооружений, тонувших в деревьях, кустарниках. Были там здания и высотные. Возможно, здесь жили чужие. И башня, где мы находились, была их башней. В любом случае, мы должны быть осторожными.

Плиты перед башней оказались надгробными камнями. Различных размеров и цветов, на каждом из них проступали черты людских лиц.

– Древние.

– Очень древние, – вставил отец.

Камней оказалось с полтора десятка.

– Семья или племя, – вновь сказал он.

Наше племя насчитывало приблизительно такое же число человек. И мы всегда обходились неглубокой могилой без опознавательных знаков. Думаю, это правильно. Больше некому чтить память. Люди кочуют по всему свету, спасаясь от джаната. А кто остается на месте – погибает. В данном случае фраза «движение – это жизнь» актумальна как никогда.