Внезапно раздался недовольный голос одного из воинов, на который Ора быстро отреагировала:
– Адаш! Позволь мне закончить мою речь!
– Прости вождь!
Тише отозвался тот. И женщина продолжила:
– Мы можем с вами шуметь здесь до утра, но от этого приказ Аттилы не изменится. Впервые, Сарматы будут замыкать армию союзников. Отдайте последние распоряжения в своих шатрах. На совете родов большинством голосов решили, что до следующей стоянки нас поведёт Скил!
По собравшейся вокруг вождя толпе снова пробежал недовольный гул. Который, на этот раз, умолк не сразу. Даже, после того, как Ора опять подняла руку вверх, некоторые воины ещё разочарованно цокали языками:
– Айять, айять, айять!.
– Я понимаю ваше возмущение, братья! Но не нам с вами решать кому вести Сарматов завтра в бой. Согласно нашим обычаям это решает совет вождей в шатре старейшин. Такова воля Перуна! От себя лично я хочу лишь посоветовать, так как и наш обоз покидает стоянку последним, не обременять своих ближних заботой о скоте и не нужном барахле, а продать его. Время ещё есть у нас, если поторопиться, конечно.
Закончила Ора свою речь, на что пожилой воин, стоявший в первых рядах, опять не удержался и уверенно заявил:
– Мне кажется, что щедрые подарки Скила повлияли на волю Перуна больше, чем совет вождей!
Среди Сарматов пробежался раздражённый смешок, но поднятая вверх, в который раз за вечер, рука вождя снова заставила всех замолчать.
– Ты, Адаш, старый и мужественный воин, прошедший бок о бок с ханом Дитиласом, да и со мной тоже, множество земель завоёванных нами. Я склоняю голову перед твоими подвигами. Но к моему горькому сожалению ты не удостоился Перуном родиться под звездой хана. Возможно, ты был бы лучшим из нас, если бы ты не был так скор на выводы и резок в решениях многих вопросов, которые нуждаются во времени. Мы не можем жить без рода и племени. Соломинку несёт течением туда, куда захочет река. А плотина из брёвен останавливает реку и управляет течением. Правда будет на нашей стороне.
Она сделала паузу и громко выкрикнула:
– С нами Перун!
– С нами Перун! С нами Перун!
Громко повторили хором воины.
– Идите братья! Ночь короткая, а сборы долгие! Лишь упадёт на землю первый луч солнца, мы выступаем!
После этих слов Сарматы, одобрительно цокая языками, стали покидать совет рода. Ора подождала пока последний воин запрыгнет на своего коня и тихо проговорила, стоявшему, по-прежнему, рядом Адашу:
– Прости меня верный мой друг за резкие слова, но по-другому было нельзя.
– Это я виноват перед тобой мой вождь! Вечно корю себя за то, что мой язык обгоняет мои мысли.
Тяжело выдохнув, признался пожилой воин. На что Ора громко, словно девчонка расхохоталась. Адаш посмотрел на неё непонимающим взглядом, и женщина тут же взяв себя в руки, дружески хлопнула воина по плечу, ответив на его немой вопрос:
– Умеешь ты мой друг разрядить обстановку!
Тот, наконец-то поняв всё, пробурчал в бороду:
– Вот за это я тебя и ценю и уважаю!
После чего коротко свистнул, подзывая к себе рыжего жеребца и, не по годам легко запрыгнув на него, помчался прочь от шатра вождя рода. А Ора постояв минуту в раздумьях, не поворачивая головы, позвала:
– Калиопа!
Тут же из шатра вынырнула худенькая, невысокая ростом служанка. Поклонившись в пояс хозяйке, она тихо спросила:
– Вы меня звали?
– Позови ко мне Роса и Олкаса!
Всё ещё о чём-то размышляя, негромко проговорила Ора. Служанка исчезла, а женщина, раздвинув пологи, вошла наконец-то в шатёр. Умывшись и переодевшись, она присела на топчан у столика и, открыв шкатулку, стала перебирать в ней дорогие безделушки, думая совсем о другом. Некоторое время спустя дёрнулся полог шатра, впуская внутрь званых гостей, и Ора, повернувшись к ним лицом, увидела Сколота, как всегда подтянутого, начисто выбритого, за исключением густых и тёмных усов, и сына, явно в хорошем расположении духа:
