Саван алой розы - страница 14

— Господин становой пристав своих секретарей привез — они заполняли, ваше благородие. Я лишь сопровождал и рассказывал, что да как. Кухарку барыневу вот потом к нему привел для допросу.

— С Соболевой или родственниками ее приходилось прежде разговаривать? Бывали здесь?

— Нет, ваше благородие. Тихая старушка была, ни звуку. И не жаловалась ни разу. Садок-то заметный у ней, издали видать — вся округа любовалась цветочками, да и я, кажись, пару раз мимо проезжал. А вовнутрь зайти вот только теперь довелось.

Сад и сейчас, что называется, сохранил следы былой красоты, даже несмотря на сентябрь на календаре. Роз, о которых говорила Александра Соболева, разумеется, уже не было — лишь высохшие да почерневшие стебли с шипами торчали кое-где. Все же больше четырех месяцев прошло с тех пор, как за кустами кто-то ухаживал. Но и их остатки, высаженные когда-то рядком, с большой аккуратностью, подсказывали, что сад был хорош.

От дороги сад отделяла высокая изгородь, тоже некогда регулярно подстригаемая, дальше сам сад, вдалеке хозяйственные постройки, деревянные и покосившиеся, а посреди небольшой каменный дом с облупившейся краской на стенах и выцветшей красной черепицей. Основательный и добротный когда-то в прошлом и оттого сохранившийся до сих пор — как и все здесь.

— Так кухарка Соболевых что же, была здесь, когда все произошло? — спросил Кошкин, размеренно шагая к дому и надеясь сам понять, где именно напали на хозяйку.

— Когда произошло — нет, ваше благородие. Выходной у ней был, так говорит. А возвернулась когда, спустя два дня, тело-то и нашла. Вон там, в садовницкой.

Антонов указал на небольшую каменную пристройку к дому. Вход в нее был совсем низкий, и вниз же уводила лестница; вероятно, садовницкая находилась в полуподвале.

— Так тело нашла кухарка?

— Она-она. Родная сестра садовника, ваше благородие, вдова с девочкой восьми лет. А как нашла, первым делом отправила посыльного к старшему сыну барыни Соболевой. Тот, как приехал да все увидел, сам уже и полицию позвал.

— Отчего же кухарка в полицию не обратилась, а к Соболеву? Что говорит?

— Испужалась, — пожал плечами рядовой Антонов. — Денис Васильевич, говорит, строгий, требовательный, велел, чуть что с матушкой приключится — сразу за ним посылать.

Дело, в общем-то, обычное: на памяти Кошкина весьма редко прислуга решалась сообщать о громких преступлениях в полицию в обход хозяев.

Пока Антонов договаривал, Кошкин уже остановился на выложенной камнем дорожке: на небольшом ее клочке отчетливо виднелись бурые пятна. И кусты подле были поломаны сильнее прочих. Видел ли этот след становой пристав Кузьмин или нет, но Кошкин жестом подозвал Воробьева и попросил сделать несколько кадров. До лестницы в садовницкую отсюда было с десяток шагов, и никаких прочих дверей или укрытий рядом не располагалось. Похоже, что бежать Алле Соболевой и правда больше было некуда.

Ну а после, решив, что едва ли найдется здесь что-то еще, Кошкин велел показать Антонову, где нашли хозяйку дома.

* * *

Садовницкая и впрямь находилась в полуподвале. Тяжелая дубовая дверь отворилась с протяжным скрипом, выпустив наружу ароматы сырости и отголоски печально знакомых Кошкину запахов разложения. Прошло четыре месяца, но такие запахи выветриваются крайне неохотно.

Электрического света внутри ожидаемо не было — слишком старый дом для городских новшеств. Однако под потолком виднелись несколько узких зарешеченных окошек, через которые проникал свет, и в садовницкой вовсе не было так уж темно. К тому же имелся запас свечей и масляных светильников, которые Антонов сноровисто стал поджигать — видимо, не в первый раз.