– У тебя есть враги? – спросил участковый.
Глаза Пелагеи расширились.
– Я со всеми здесь хорошо лажу. Зачем ты вообще спрашиваешь?
– Если они ничего не украли, то, похоже, кто бы это ни был, он хотел отправить тебе такое вот… Своеобразное сообщение. Может, здесь у тебя и нет врагов, но что насчёт Москвы?
Пелагея резко вдохнула от вопроса Артёма. Кем он себя возомнил? Да, на его кителе было написано «Полиция», но это не давало ему права лезть ей в душу и копаться в её прошлом. Когда она уезжала из Москвы, то оставила всех и всё позади. Не было никакой причины вспоминать об этом сейчас.
Лейтенант склонил голову, словно чувствовал, что девушка что-то скрывает. Возможно, так и было, но, судя по всему, это была её тайна, и делиться прошлым Пелагея ни с кем не собиралась. Уж тем более с участковым. Её совсем не заботило, что его невероятно зелёные глаза сейчас сверкали каким-то особенным светом, или что его губы были настолько чертовски соблазнительными, что она, пожалуй, заслуживала медаль за то, что не поддалась искушению.
Нет, она не забыла, что Артём Вишняков был воплощением обаяния и уверенности в этом своём тёмной форменном костюме, словно созданном для того, чтобы подчёркивать его властность. Но даже несмотря на это, не собиралась рассказывать ему о своих врагах в Москве, потому что, откровенно говоря, это уже давно в прошлом... как и они с Артёмом.
– Никого не могу вспомнить, – сказала она, наклоняясь, чтобы поднять кастрюлю с пола, и поставила её в раковину. Хотя её магазин всегда был чище больницы, она не собиралась рисковать. Все кастрюли, сковороды, противни и всё остальное нужно было перемыть перед повторным использованием.
Прощай, её вечер перед телевизором с бокалом шардоне и электронной книгой – это придётся отложить. Сейчас у неё был магазин, который требовалось срочно привести в порядок, и пять дюжин кексов, которые нужно было испечь заново и снова украсить глазурью. Никак нельзя нарушить ожидания родителей мальчика, для которого мама с папой захотели приготовить большой красочный праздник.
– Если ты станешь здесь прибираться, то можешь смыть отпечатки пальцев, – сказал Артём, когда она погрузила руки в тёплую воду.
– Ничего страшного. Скорее всего, это какой-то глупый подросток, которому нечем заняться, кроме как устраивать хаос.
На самом деле, она не хотела, чтобы Артём снимал отпечатки... или искал какие-либо другие улики. Если это был кто-то из её прошлого, она не хотела, чтобы Артём оказался втянутым. Ему не нужно было знать об этой части её жизни. Лучше было оставить всё как есть и забыть.
– Мне кажется, ты не воспринимаешь это всерьёз, – сказал он.
– А мне кажется, что звёздочки на погонах ударили тебе в голову.
Его лицо напряглось, и, как бы это ни было странно, она почувствовала удовлетворение от его раздражения.
– Мои звёздочки тут ни при чём. Я участковый этого города, и, нравится тебе это или нет, моя обязанность – защищать тебя и твою пекарню.
Она, конечно, понимала это, но, услышав, как он это произнёс, – заявив, что единственная причина его присутствия здесь в том, что он обязан, а не хочет, – поняла: это неожиданно ранило её больше, чем ожидала.
