- Какой аппарат?
- Можно подумать, что у тебя склероз! Тот, из которого фотографии сразу вылезают. Чтобы ни Сарочка, ни её Сема, пусть они будут здоровы в свой Америке, не подумали, что мы с тобой не были в Парыже! Давид, ты видишь? Ой вей!
Янек и Ярик провожали их в Шереметьево. Горовиц вёл их под руки. С одной стороны мама. С другой - бабушка. Обеих потряхивало. Егоров вёз за ручки чудо-чемоданы на колёсах с кодовыми замками. Тоже подарок Янека. Там ехали подарки. Бабушка до последнего сверялась со своими списками. Было важно никого не забыть.
Пока родные были в отъезде, Янек нанял рабочих и сделал ремонт в кухне, коридоре и ванной самарской квартиры.
Через две недели тем же составом они встречали путешественниц. Обе вышли в Прилёт обалдевшие от перелёта. Загорелые.
- Ну и слава богу, мы дома, - выдохнула бабушка Рая, - Янкеле, возьми у мамы чемодан, а то она добровольно с ним не расстанется. Очень удобная вещь! Там все с такими!
- Как съездили? - поинтересовался Егоров.
- О, спасибо, Яричек, съездили и приехали. Потому что не просто так мой Давид говорил, что там хорошо, где нас нет.
Уже дома у Янека рассказали подробности. Сначала, конечно, про Париж. Как катались три круга в экскурсионном двухэтажном автобусе. И слушали экскурсию.
- Представляешь, сыночек, и по-русски можно было слушать, и по-английски. И даже по-китайски. А на Эйфелеву башню мы еле живые залезли. Я маме говорила, что не надо...
- Как это не надо, Маня? Вот что бы я потом сказала Давиду? Что меня наш внук отправил в Парыж, а я не смогла по лестнице залезть? И потом Сарочка аж слюной подол закапала, когда фотографии смотрела. Я столько удовольствия не имела с тех пор, как Янкеле её взорвал тогда на свадьбе. А как она узнала, что ты дал денег, чтобы мы там обследование прошли, подпрыгнула так, что своим задом чуть не проломила свой же хлипкий пластиковый стул.
- И как они там? Что там Брайтон? - Янеку и правда было интересно.
- А что Брайтон? Грязно и шумно. Над головой метро. Внизу все те же, что на Привозе. Только спикают так, что не разберёшь. То ли французский, то ли нижегородский, то ли идыш, то ли инглиш. Покупала сыр, а продавец меня спрашивает: "Вам послайсить или целым писом?" * - смеялась мама Янека.
- Сарочка с мужем на пособии. Это Сёма в Одессе был гройсэ пурыц, а там - еле-еле поц. Дети - как свадебные лошади. Морда в цветах, жопа в мыле. Улыбаются всё время. Внуки учатся. На бухгалтера и медсестру. Я на что ты учишься зазубрила наизусть! Сарочка уже и не выговорит такое!
- Что сказали врачи?
- Сарочка нас повела, где она там лечиться. Мы так душевно провели время! Пока Маня в кабинете терапевта была, я в коридоре беседовала с мужчиной-доктором. Из наших. Такой приятный мужчина. Расспрашивал, откуда мы. Они, оказывается, были с мамой и братом в Куйбышеве в эвакуации. Я похвасталась, что мой внук Янкеле служил пограничником. Его друзья по службе называют тебя Мойша. Доктор кому-то позвонил, и сказал, чтоб быстро в офис. Приехал его зять. Такой приятный молодой человек.
Янек напрягся.
- Ба, а как зовут этого молодого человека, ты знаешь?
- Конечно! Ты думаешь, я общалась с незнакомыми? Я помню, что ты меня предупреждал. Мы сначала с ним познакомились. Доктора зовут Лев. А молодого человека...
- Миша.
- Мойша...
Янек был озадачен. Он почему-то был уверен, что это тот самый. "Близнец". Но мало ли в Америке бывших советских пограничников.
